– Нет, как раз очень большая неправда. Он умный, говорит хорошо – не то, что я,– да и в целом он неплохой человек. Только вот… несчастный он.
– В каком это смысле несчастный? По-моему, он очень даже счастливый. Посмотри на Пашу: у него же всё есть! Живёт в достатке, все девочки от него без ума, все ребята в друзья к нему набиваются. Да по сравнению… хоть с бытом того же голодного, никому не нужного племени, это райская жизнь.
– Ты прав, но по-своему. Паша… Ему не хватило чего-то в детстве: может, родительской заботы, может, понимания… Да, скорее, понимания. Я не психолог, Сёма, но я знаю, что такое быть несчастным.
– Ну тогда рассказывай,– ободрительно пробубнил Апатов, отхлёбывая чай.
– Хм-м… Вот представь: ты ребёнок, а из близких людей у тебя только няня, которой до тебя нет почти никакого дела. Дети ведь… Они же чувствуют, когда кому-то наплевать, э-эх… Потом, когда подрастаешь, няню увольняют, и у тебя не остаётся даже этого отстранённого, но хотя бы немножко родного человека. Отец всё время на работе, матери нет… Друзей тоже нет. По дворам гулять не пускают, чтобы не испортили, вот и нет друзей.
Ты хочешь поговорить, и не с кем! В школе хочешь с кем-нибудь познакомиться, и тоже не с кем! Разве будут общаться с таким вот тихим, скрытным мальчиком?..
В какой-то момент ты просто понимаешь, что ты один. Ты один… и тебе уже никто не нужен. Ты привык. Тащишь всё на себе, и вроде бы ничего. Это, может быть, самое страшное – осознать своё одиночество… Понять, что ты никому не нужен. Это большое испытание, Сёма…
– Ничего себе ты разложил! Я бы так, может, никогда бы и не подумал… Но действительно: с чего ты взял, что именно так всё было? Просто увидел и понял?
– Нет, конечно, нет. Это только предположение. Но у того, что было с Пашей на самом деле,– та же суть.
– Почему ты так уверен? – проникновенным голосом спросил Апатов.
– Потому что мы с Пашей похожи.
– Как эти картины над камином,– добавил Сёма, чему-то усмехнувшись.
– Да, да! Так и похожи. Я бы мог быть Пашей, а Паша мог бы быть мной, но окружения у нас разные с самого начала – вот в чём проблема. Хотя… Нет, всё-таки в окружении дело: в семье, в друзьях… Правда один раз и я со своими друзьями и семьёй оступился, поэтому Бог его знает.
– Оступился? Расскажи, Гоша… Если это не слишком личное, конечно.
– Нет, не слишком личное, хотя я не люблю эту историю вспоминать… Но я, по-моему, затем сюда и пришёл, поэтому надо… Надо говорить.
Ты же знаешь, я в семье старший… Ну, среди братьев и сестёр, конечно, ха-ха-ха… Да, старший, значит… Мы как-то раз в парке гуляли. Я, папа, мама и два брата. Сашка, младший из нас, увидел какой-то ларёк, где игрушки продавали, и говорит: «Папа, купи, пожалуйста». Захотелось ему пистолетик такой, который жёлтыми пульками стреляет. Красивый такой пистолетик, нам с Ваней, другим братом, тоже понравился. А их там, на витрине, три было, пистолетика этих.
Мы тоже попросили, и папа разрешил. К ларьку подходим, отец деньги достаёт и… покупает только два пистолетика: на третий денег не хватило… Папа меня тогда по плечу хлопнул и сказал: «Ты же старший, уступи Ване, он с тобой поделится обязательно». И Ваня говорит: «Поделюсь». Я отвечаю: «Ладно». Проехали, мол. Но нет, не проехали.
За нами в очереди семейка стояла. Тоже отец, мать и сын. Все аккуратные, красиво одетые, не то, что мы… Так вот, до них очередь дошла, и они взяли и купили последний пистолетик… А с ним и полприлавка…
На меня тогда нашло что-то. Злоба какая-то, гнев – даже не знаю… Я просто не понимал, почему они живут лучше, почему они заслуживают больше меня… Почему я родился в своей нищей семье. В конце концов, почему мои родители понаделали детей, которых не могут обеспечить… Но я ничего не показал. Подумал: «Не тряпка же я, как-нибудь справлюсь». Дальше пошли гулять…
Как-то так получилось, что все разошлись… Эх. Ваня со своим пистолетиком убежал стрелять по кустам, родители заговорились о чём-то. И в какой-то момент я понял, что остался вместе с Сашкой. А он видит, что я задумался и мрачный иду, и говорит мне: «Гоша, не грусти, возьми». И пистолетик свой протягивает… Я уже хотел взять этот пистолетик и об землю разбить, но мне пришла в голову странная идея, и я передумал…
Знаешь, мы когда во дворе в войнушки играли, один мальчик всегда меня просил, чтобы я стрелял только по ногам. «Если в глаз попадёт, то убить может», говорил. Кто ему такое рассказал?.. Хотя это неважно. Важно то, что я ему верил и всегда стрелял по ногам. А тут… Эх… Тут я вспомнил его слова.
В общем, я стрельнул из этого игрушечного пистолетика… Хорошо, что Сашка успел зажмуриться. Что было в моей голове?.. Я думал, что я один, и что нужно бороться за хорошую жизнь. Поэтому и… Да.