Она вздохнула и встала.
— О, у вас есть кот. Как его зовут?
— Муш.
Она позвала кота. Но тот поспешно скрылся.
— Муш! Муш! — воззвал к нему Дюрталь.
Но кот забился под кровать и не показывался.
— Он немного дикий… и он никогда не видел женщин.
— Вы хотите, чтобы я поверила в то, что ни одна женщина не приходила сюда до меня?
Он заверил ее, что все именно так, как она сказала. Она — первая.
— Но, признайтесь, вы не очень-то расстраивались из-за отсутствия посетительниц?
Он покраснел.
— Почему вы так решили?
Она пожала плечами.
— Меня так и тянет вас подразнить, — призналась она, снова усаживаясь, на этот раз в кресло. — Иначе я не знаю, чем объяснить то, что я позволяю себе задавать вам такие нескромные вопросы.
Он сел вблизи от нее. Наконец-то он добился задуманной им мизансцены. Он решил предпринять атаку.
Их колени соприкасались.
— Вы просто не можете быть нескромной. Отныне вы обладаете всеми правами…
— Да нет, никакими особыми правами я не обладаю, да и не стремлюсь к этому.
— Но почему?
— Потому что… Послушайте, — в ее голосе появились сила и уверенность, — чем больше я думаю обо всем, тем отчетливее я понимаю, что мы не должны губить нашу мечту. Прошу вас! И потом… хотите, я буду откровенна, откровенна до такой степени, что наверняка покажусь вам монстром эгоизма… так вот, мне лично не хотелось бы расстаться с тем ощущением счастья, которое дает мне наша связь, оно настолько… как бы это сказать… полное, настолько самодостаточное… Я, наверное, очень неясно выражаюсь, не знаю, понимаете ли вы меня… Я привыкла к тому, что вы принадлежите мне в любое время, так же как долгое время мне принадлежали Байрон, Бодлер, Жерар де Нерваль, все те, кого я любила…
— То есть?
— Я хочу сказать, что мне стоит всего лишь подумать о вас, засыпая…
— И?
— И вы превращаетесь в моего Дюрталя, того, которого я обожаю и чьи ласки сводят меня с ума по ночам.
Он в изумлении смотрел на нее. Ее взгляд стал рассеянным, казалось, она его не замечает и говорит в пустоту. Внезапно в его сознании всплыли слова Гевэнгея об инкубах. «Ладно, с этим разберемся позже», — в замешательстве подумал он. А пока… Он легонько притянул ее за руку к себе, наклонился и поцеловал ее в губы.
Она вздрогнула, словно от удара электрического тока, и вскочила. Он обнял ее и страстно впился в ее губы. Она издала какой-то горловой звук и с тихим стоном запрокинула голову, прижимаясь к нему.
Он почувствовал, что теряет контроль над собой. Он вдруг понял, что она оберегала свое вожделение, как сквалыга, что она пред почитала молчаливое одинокое наслаждение.
Он оттолкнул ее. Бледная, задыхающаяся, она продолжала стоять, вытянув руки вперед, словно напуганный ребенок. Вся ярость Дюрталя улетучилась, он снова обнял ее, но она вырвалась.
— Нет, умоляю вас, пустите! — кричала она.
Он еще крепче прижал ее к себе.
— О! Прошу вас, позвольте мне уйти!
В ее голосе прозвучала такая безнадежность, что он отпустил ее. Позже он спрашивал себя, не лучше ли было тогда грубо повалить ее на ковер и прибегнуть к силе. Но он испугался безумия, таившегося в ее глазах.
Ее руки безвольно упали, побелев, она оперлась на книжные полки.
— А! — он принялся расхаживать по комнате, ударяя ребром ладони по мебели, — я, должно быть, действительно люблю вас, если, несмотря на ваши мольбы, несмотря на то, что вы отталкиваете меня…
Она подняла руки, как бы защищаясь от него.
— Господи, — он окончательно вышел из себя, — да из какого непробиваемого состава вы сделаны?
Словно очнувшись, она поежилась и сказала:
— Месье, я так страдаю, избавьте меня от всего этого.
Перескакивая с одного на другое, она стала говорить о муже, о своем духовнике, речь ее была бессвязной, и ему было не по себе. Она замолчала и через некоторое время спросила напевным тягучим голосом:
— Ведь вы придете завтра вечером ко мне?
— Но и я страдаю не меньше, чем вы.
Ее глаза подернулись дымкой, где-то в глубине мерцали слабые огоньки. Казалось, она его не слышит. Едва различимо она пропела:
— Скажите же, мой друг, ведь вы придете, правда?
— Да, — решился он наконец.
Она привела в порядок свое платье и, ни слова не говоря, вышла из комнаты. Он молча проводил ее до двери. На пороге она обернулась, взяла его руку и коснулась ее губами.