При других обстоятельствах Гегель не стал бы чиниться и быстро сообщил бы о своих достижениях на педагогическом поприще. Теперь же, когда в кармане лежал вызов в Гейдельберг, он мог не спешить. Тем более что еще до получения министерской депеши из Берлина он получил второе письмо от Дауба. Правительство великого герцога Баденского, во владениях которого лежал Гейдельберг, одобрило кандидатуру Гегеля. Причем чиновник в столице Бадена Карлсруэ нашел даже средство уладить волновавшую Гегеля проблему жалованья: профессор может компенсировать разницу в окладе путем приобретения продуктов по льготным ценам. По расчету Дауба, для этого было достаточно 10 мальтеров ржи и 20 мальтеров полбы. В Бадене возникли серьезные опасения по поводу переговоров Гегеля с Берлином; видимо, поэтому при окончательном решении вопроса об окладе Гегеля без какой-либо дополнительнойпросьбы с его стороны ему положили в деньгах 1500 флоринов. А когда он потом напомнил университету о натуральной оплате, то незамедлительно получил обещанные 10 мальтеров ржи и 20 мальтеров полбы.
Отвечая в Берлин Шукману, Гегель сослался на договоренность, достигнутую с Гейднльбергом. Относительно затронутого в министерской депеше вопроса о его преподавательских способностях Гегель с преувеличенной вежливостью ц еле заметной иронией отмечал то глубокое впечатление, которое произвело на него предоставление ему права самому решить этот вопрос.
Итак, открылась наконец долгожданная перспектива. Гегель уже видел себя гейдельбергским профессором философии, но вдруг возникло новое препятствие. Не успел он подать прошение об отставке, как 25 августа правительство Баварии присвоило ему звание профессора «красноречия, поэзии, классической греческой и римской литературы» Эрлангенского университета. В Мюнхене наконец поняли, кого они теряют, и срочными мерами старались удержать Гегеля в Баварии. При этом вспомнили, что в свое время философготов был взяться за чтение филологических курсов. В Эрланген была направлена директива немедленно прислать вызов Гегелю. Сенат нехотя подчинился. Эрлангенские профессора писали вежливо, но холодно. Столь же холоден был ответ Гегеля, благодарившего за честь, но сообщившего, что он связан уже словом с другим университетом.
В двадцатых числах октября Гегель покинул Нюрнберг. 28 октября он читал первую лекцию в Гейдельберге. На зимний семестр были объявлены два его курса: энциклопедия философскихнаук и история философии. Летом 1817 года Гегель читал логику и метафизику (6 раз в неделю с II до 12), антропологию и психологию (5 раз с 5 до 6) и впервые — эстетику (5 раз в неделю с 4 до 5). Поначалу его аудитория состояла из четырех человек, затем к нему на лекции являлись двадцать и тридцать слушателей. На курс логики летом 1817 года записалось семьдесят человек. (Всего в Гейдельберге в это время обучалось 382 студента, из них только 35 филологов и философов.)К Гегелю относились с почтением, хотя его сосредоточенность и необычная манера держаться были по-прежнему предметом студенческих шуток. Рассказывали, например, будто профессор Гегель однажды так задумался, что простоял на одном месте весь день и всю ночь. А другой раз он шел под дождем, погруженный в свои мысли, оставил в грязи башмак, но не заметил этого и продолжал идти в одном чулке.
У Гегеля появляются ученики, которыене просто усваивают лекционный материал, но начинают преподавать его философию. Таков Хинрихс; увлеченный «Феноменологией духа», он ведет семинар по этой книге. Таков Карове, повторяющий за учителем лекции по философии права.
Фридриху Вильгельму Карове тридцать лет. Он лиценциат права и приехал в Гейдельберг на два года специально заниматься философией. В августе 1818 года Карове становится доктором философии. Гегель пишет развернутый отзыв о достоинствах соискателя, отмечая его глубокий интерес к науке. Латинской диссертации Карове не написал, представив вместо нее опубликованное сочинение о студенческих организациях(Карове был одним из руководящих деятелей Буршеншафта, речь о котором впереди). Некоторым эта работа показалась недостаточно солидной. Гегель согласен, но указывает, что в книге Карове есть другая статья «Честь и поединок», в которой подвергаются критике взгляды Фриза. Для Гегеля больше ничего не нужно. «Я должен признаться, — пишет Гегель, — что, если бы господин профессор Фриз эти свои взгляды в качестве трактата представил факультету для получения докторского диплома, я проголосовал бы против. Философский трактат господина Карове по этому вопросу, напротив, представляется мне вполне достаточным для присуждения ему степени; идеи и их развитие представляют собой произведение не просто образованного человека, но философа, добравшегося до спекулятивных основоположений».