***
Услышав громовые раскаты с другой стороны, Толмидес в конце концов спросил: «Архонт Давос, Бруттийцы поднимают свой боевой дух. Не следует ли вам…».
«В поединке побеждает не тот, у кого самый громкий голос. Скорее, побеждает спокойный игрок. Сейчас солдатам нужно в первую очередь блокировать атаку противника. Ненужный рев не только израсходует оставшиеся силы, но и заставит их потерять оборонительную позицию из-за излишнего возбуждения». — Спокойно сказал Давос, глядя вперед.
Толмидес с восхищением кивнул головой.
«Бруттиане атакуют. Трубите в сальпинкс!». — Когда Давос услышал звук рога с другой стороны, он тоже начал отдавать приказы. В то же время он взял своих гвардейцев, чтобы они быстро прошли через промежуток между малыми фалангами и подошли к тылу строя.
Затем дюжина бронзовых сальпинкс издала низкий звук, и воины, которые сидели и отдыхали, тут же подняли копья и щиты, встали и пошевелили немного онемевшими руками и ногами. В то же время их товарищи по команде придвинулись ближе друг к другу и выстроились в несколько неплотный строй, чтобы встретить предстоящую битву.
Небольшая фаланга впереди начала быстро соединяться друг с другом. Средний и левый фланг Теонийской армии вскоре соединился с армией их союзников на правом фланге.
В то время как Эпифан и Сид повели четыре тысячи легких пехотинцев и вольноотпущенников с внешнего левого фланга на фронт, имея собственное разделение труда. Проведя более 2500 человек на пятьдесят метров вперед, Сид остановился, и пращники, лучники и несколько пельтастов выстроились в шеренгу, в то время как Эпифан продолжал двигаться с внешней стороны левого фланга с почти тысячей воинов с легкими щитами и пельтастами. По мере продвижения колонна вскоре удлинилась и почти покинула поле боя.
Под звуки сальпинкса длинная линия Бруттийцев, растянувшаяся почти на четыре километра, медленно продвигалась вперед, не имея резервных войск.
Бруттийцы равномерно рассеивали свою легкую пехоту. А поскольку горы Бруттия покрыты густым лесом и имеют высокое плато, на котором водится много диких животных, это вызвало большое количество лучников. Таким образом, лучники составляли подавляющее большинство. За легкой пехотой следовала пехота, в основном копьеносцы со щитами и копьями. А крайними справа были шестьсот кавалеристов. Хотя Бруттийцы занимали все плато, они в основном использовали эти ценные земли для выпаса скота, чтобы поддерживать свое многочисленное население. Хотя они также разводили лошадей, но в основном вьючных, а те немногие, кто владел боевыми конями, были в основном высокопоставленными людьми в племени. Таким образом, шестьсот лошадей были почти самым большим числом, которое могли собрать Бруттийцы.
Как только Бруттийцы спустились по травянистому склону, пращники Теонийцев немедленно осыпали правый фланг Бруттийцев градом камней. Их пехота медленно продвигалась под защитой кожаного щита, а поскольку они все еще находились слишком далеко от строя Теонии, они не могли атаковать слишком рано. Однако легкая пехота Бруттийцев начала бежать, поскольку их задачей было расчистить путь для сражения основных сил.
Бруттийская кавалерия на правом фланге уже ускорялась. Во время сражений всегда было принято, чтобы кавалерия с обоих флангов вступала в бой с вражеским кулаком, так как они были самыми быстрыми. Однако предыдущая атака Теонийской кавалерии, можно сказать, дала им пощечину, и теперь они хотели отомстить.
Кавалерия трясла поводьями и сжимала брюхо лошади, увеличивая ее скорость. И от ощущения бешеной скорости их кровь закипела еще сильнее. Затем они увидели вражескую кавалерию всего в трехстах метрах от тыла легкой пехоты.
Командир кавалерии, шедший впереди, думал о том, что у них есть большие шансы на победу, если они сначала рассеют разрозненную легкую пехоту впереди, а затем атакуют бездействующую кавалерию противника. Однако внезапно он заметил бесчисленные фигуры, появившиеся в нескольких десятках метров справа, и быстро бросился к ним.
Предводитель кавалерии почувствовал тревогу. Но прежде чем он успел ответить, бесчисленные копья пролетели тридцать метров и ударили в скачущих кавалеристов.
В одно мгновение, будь то человек или лошадь, получив удар и упав на землю, они с трудом выживут, а также поразят ближайшую конницу.
Эпифан хорошо знал о кавалерии, поэтому вместо того, чтобы противостоять ей с фронта, он сделал вид, что уходит с поля боя, но на самом деле он был готов ударить по кавалерии со стороны.
***
Глава 324
Скорость Бруттийской кавалерии замедлилась, но стоило им остановиться, и они стали бы легкой мишенью. В пыли кавалерия была напугана, ведь помимо защиты от вражеских копий, им приходилось быть осторожными, чтобы не споткнуться о своих упавших товарищей.
Видя, что их товарищи позади них в беспорядке, те, кто уже вырвался вперед, вынуждены были развернуться и броситься на эту Теонийскую легкую пехоту, чтобы вызволить своих товарищей из беды.
Эпифан вскоре заметил атаку врага, но вместо того, чтобы эвакуироваться вместе с солдатами, он вывел навстречу им часть своих пельтастов, зная, что наибольший ужас вызывает не копья в руках кавалеристов, а атака конницы, которая либо сломает, либо тяжело ранит легкую пехоту, у которой было мало защиты. На самом деле, плотный строй с копьями был лучшим способом остановить кавалерийскую атаку, но легкая пехота не была оснащена этим и не имела времени на подготовку.
Перед лицом свирепой Бруттийской конницы, Эпифан и опытные бывшие фракийские пельтасты неторопливо развязали веревку на копьях.
«Бросай!». — Эпифан с ревом выбросил копье, которое в мгновение ока полетело прямо на него, глубоко вонзившись в шею стоящего перед ним коня.
Лошадь жалобно заскулила и взвилась на дыбы, сбросив кавалериста с коня.
Этим броском пельтаста многие кавалеристы были сброшены с лошадей. Но вместо того, чтобы наблюдать за эффектом своей атаки, они быстро достали свои ромфеи и подняли кожаный щит на левой руке, присев на корточки в позе лука и стрел. Наблюдая за вражеской конницей, рванувшейся вперед, они быстро перекатывались то влево, то вправо. А если не успевали уклониться, то падали на землю, сжимая тело в шар и защищая щитами голову и грудь, чтобы блокировать топтание лошадей. А если им представлялась возможность, они перерубали ноги лошади своими ромфеями, пугая лошадей и сбрасывая с них всадников.
***
Когда кавалерия Бруттии оказалась в затруднительном положении, войска под командованием Сида уже столкнулись с легкой пехотой Бруттия.
Многочисленные стрелы скрещивались в воздухе, как густое облако, и сыпались на обе стороны, унося жизни.
После нескольких раундов легкая пехота Бруттиев больше не могла держаться. Ведь Теония сосредоточила всех своих лучников слева, не сравнить с лучниками Бруттийской легкой пехоты, которых они распределили равномерно.
Но в центре и на правом фланге армии Теонии, Бруттийская легкая пехота могла свободно пускать стрелы в Теонийских солдат и даже метать копья на расстоянии пятидесяти метров.
Солдаты Теонийского легиона возвели длинные щитовые стены и использовали свои толстые бронзовые щиты и железные шлемы, чтобы блокировать дальнюю атаку противника.
Офицеры кричали: «Держитесь! Держитесь! Не торопитесь!».
Не позволяя солдатам импульсивно бросать копья, так как это не только пробудит бдительность противника, но и нарушит общую оборону команды, что приведет к ненужному увеличению потерь.
К счастью, после того, как пехота Бруттийцев подошла ближе, легкой пехоте пришлось быстро отступить через разрыв между строем пехоты и в тыл. Иначе они были бы сметены пехотой к линии фронта и сражались бы лицом к лицу с хорошо вооруженной греческой тяжелой пехотой.
И Бруттийская пехота, наконец, начала заряжаться и с ревом устремилась к готовому встретить их строю Теонийцев.
По сравнению с агрессивными Бруттийскими воинами, Теонийские солдаты были спокойны как гора, держа в руках копья и устремив свой взгляд на врага вдалеке.