– Пулей, – вспомнила его военный позывной «Пуля».
– А потом бы открутил голову, – посмеиваясь, закончила она.
– И больше он ничего не добавил? – не отнимая рук, растопырила два пальца, поглядывая на Олесю одним глазом.
Она довольно кивнула.
– Не бойся…
– … воин женщину не обидит, – завершили в один голос известную нам обеим поговорку Антона и снова рассмеялись.
Когда впереди показалась табличка «Центр помощи бездомным животным «Любимец»», подруга снизила скорость и, свернув к одноэтажному желтоватому зданию, въехала на небольшую пустынную парковку, располагающуюся прямо под окнами приюта.
– Я так и не поняла, ты с отцом-то помирилась в итоге? – заглушила мотор.
– Да, – расплылась в улыбке, но тут же сникла, вспоминая беременную Аню.
– Вот и правильно, Славик! Зачем ругаться? Так хоть денег тебе подкинет…
– Да не нужны мне его деньги! – взвинтилась я, остервенело дёргая ремень безопасности. – Сама заработаю! – рявкнула. – Образование есть, жильё – тоже. Зоомаркет. У меня всё получится!
– Конечно, – наклонившись, мягко сжала моё предплечье. – Не обижайся, Славик, я в тебе не сомневаюсь. Но, если честно, зная твоего отца, мне как-то с трудом верится, что он так легко смирился с твоим уходом из дома и отказом от его обеспечения. И твоего отца можно понять.
– Его понять?! – отстегнула, наконец, этот чёртов ремень. – Ты серьёзно? – выпучила глаза на подругу. – А меня понять? Меня понять нельзя что ли?!
Олеся вздохнула и с улыбкой покачала головой:
– Ты, как колючий ёжик, Славик. Вот честно.
– А ты прямо, как папочка. Вычитываешь меня, – нахохлилась я, потянувшись к ручке двери.
– Даже ещё не начинала, – усмехнулась мне в след.
Покинув салон, мы открыли багажник, подхватили по коробке с зоотоварами и отправились к крыльцу.
– Славик, я тебя понимаю, правда, – на ходу продолжила свои нравоучения Олеся, не забывая по-свойски толкнуть меня плечом. – Не ругайтесь. Как там писал Карнеги: «Пользы от этого никому никакой, а вред – очевиден».
– Доброго утречка, девчат! – встретила нас при входе работник приюта.
– Доброго! – воскликнули в ответ.
– Вы нас встречаете, Светлана Вячеславовна? – обрадовалась подруга, пожилая женщина заметно сконфузилась.
– И вас тоже, – кивнула.
За спиной зашуршали колёса, и мы с Олесей развернулись, наблюдая за подъезжающей тентованной газелью. Подняв в воздух столб пыли, машина затормозила ровно напротив нас, после чего из кабины на землю спрыгнули двое мужчин. У меня запылали щёки: среди них неожиданно оказался хорошо знакомый мне сотрудник оптовой базы – тот самый, который помог сориентироваться на складе, когда я со всех ног улепётывала от Бармалея… без трусов.
– Здравствуйте! – широко растянула губы Светлана Вячеславовна, демонстрируя, насколько важные гости прибыли, и, как козочка, преодолев пару ступеней, засуетилась возле кузова. – Девчат, проходите-проходите, там Танюша вас проводит! – крикнула уже нам, пока мужчины откидывали борт с тентом.
– Ага, – согласилась я, и через пару минут мы уже водрузили коробки на старые школьные парты в холле.
– Надолго к нам? – послышался голос ветврача.
– Привет, Тань! На пару-тройку часов, – ответила Олеся, приближаясь к аптеке, где в окошке маячила светлая макушка девушки.
– Знаешь, твой Буй опять прибежал, – пожаловалась она, упираясь локтями в прилавок.
– Вот же! – не сердито, но с досадой сказала подруга. – Сейчас поговорю с ним.
– Поговори-поговори, уже третья семья, а ему всё что-то не так, – бормотала нам в спину.
Заглянув на десять минут к котятам с кошками, мы миновали узкий коридорчик и вышли на улицу. По кругу двора стоял ряд просторных вольеров. По обыкновению, большинство собак тут же вскочили со своих мест, бросились на дверцы, заскулили, отчаянно скребя когтями по прутьям. Буй и ещё несколько псов – даже ухом не повели.