– Объясни мне, пожалуйста, почему я должен впрягаться?
– Почему? – опешила Ростислава. Стопудово, не ожидала такой постановки вопроса. Конечно, она была убеждена в том, что я преданным псом метнусь выполнять все её команды. – То, что они творят – это ужасно! – наконец собралась она с мыслями. – И противозаконно!
– Меня это не трогает, – хмыкнул. – И честно говоря, я удивлён, что тебя это волнует: сама имеешь рыльце в пушку. – Она непонимающе захлопала глазами. – Не ты ли торгуешь ветпрепаратами без разрешения?
– Сравнил, – иронично выдохнула. – Это ерунда.
– Ты считаешь ерундой смерть животного от аллергии, или генетической непереносимости препарата? Ты отдаёшь отчёт своим поступкам? Ты не можешь дать надлежащей консультации по лекарствам, Ростислава. У тебя нет профобразования.
– Сейчас речь не обо мне, – нашлась она.
– И не обо мне, – отзеркалил.
– То есть тебя трогает исключительно твоя жизнь?
– В точку, – кивнул.
– Я до последнего надеялась, что ты не такой… Такой!.. – девчонка пыхтела, как ёжик, сжимала и разжимала кулачки, покрываясь красными пятнами от негодования.
Я проглотил.
– Да ну? Я так не думаю. Ты с первого дня знакомства поставила мне диагноз. И вообще… – внезапный бой часов оборвал мою реплику.
Поспешив к резному столику, я миновал застывшую рядом девушку и большим глотком осушил первый бокал коньяка. Напиток жгучим огнём потёк по пищеводу.
– Кхм… – удивлённо кашлянула Ростислава. – И вообще?.. – напомнила она.
– Уверен, ты можешь лучше. Попробуй.
– В смысле?
– Упрашивать. Уговаривать. Ты просишь без уважения. Давай, Котёнок, на что ты готова ради своей цели? – ухмыльнулся.
Её глаза заблестели, подбородок приподнялся, а губы растянулись в понимающей усмешке. Откинув волосы назад, Ростислава уже приоткрыла рот, чтобы отбить, но потом вдруг передумала. Вместо этого шагнула ближе к столику и, резко подхватив один из наполненных коньяком бокалов, махом опрокинула его внутрь.
Выпучив глаза, девчонка с трудом проглотила жидкость и сильно закашлялась.
– Лимон, – поморщившись, подсказал я.
Она шумно задышала.
– Если вы, – подавшись вперёд, яростно ткнула пальцем мне в грудь, – Ваше Бармалейшество, считаете меня продажной девкой, то сильно заблуждаетесь! Никогда! Слышишь, – зашипела. – Никогда ты не увидишь меня в красном кружевном белье!
– А в белом фатиновом? – И в ту же секунду хлёсткая звонкая пощёчина обожгла мою щёку.
Девчонка замахнулась повторно, но я перехватил руку за запястье, рывком притягивая к себе.
Глава 22.2
– Прекрати, – прорычал ей в лицо.
Сражаясь глаза в глаза, никто из нас не сдавал позиций до тех пор, пока в кабинете не раздался глухой рык Брута.
На внезапно побледневшем лице Ростиславы застыл испуг. Потянув носом, я безошибочно различил сильнейший запах чужого страха.
Густой… Тягучий…
Омерзительный.
Возникло противное ощущение неправильности.
Я привык слышать подобные эмоции людей в присутствии питов, но чувствовать их так остро, мне не доводилось никогда. Но, чёрт побери, как можно поверить в то, что девушка, так самоотверженно защищающая животных, боится собак?!
Я плавно перевёл взгляд на Брута: тот хищно обнажив клыки, твёрдо стоял на четырёх лапах, наблюдая за происходящим.
Интересно.
– Не смотри ему в глаза и уважай его личное пространство, – предупредил я, разжимая пальцы на тонком женском запястье, и слегка отступил назад. Щёлкнув зубами, пасть Брута захлопнулась. За его спиной, кутаясь в розовый махровый халат, появилась растрёпанная Рада. Удивлённо ойкнув, она смущённо переступила с одной ноги на другую.
– Я думала, ты один, – извинилась она.
– Нет, – зачем-то подтвердил очевидный факт.
– Пойду к себе, – промямлила сестра, пряча припухшие от слёз глаза, и быстро скрылась из виду. Пёс тут же, доброжелательно виляя хвостом, шагнул навстречу Ростиславе.