Так и с фотонами, я думаю. Они-то уж точно не сложней ваших специфических органонов.
Кондаков замолчал, вытирая со лба пот аккуратно сложенным платочком. Николай, уже не пытаясь спорить, смотрел в пространство с видом побитой собаки.
Однако, спокойно профессору жить не дали.
– Вы хотите сказать, что собираетесь создать новый мир только для того, чтобы поместить туда очередной бордель и заработать кучу бабок! – возмутился Литератор. Незавидное положение Николая задело его самолюбие. Кондакова он уважал еще со времен учебы, но статус совладельца фирмы казался ему выше положения наемного сотрудника, пусть даже и профессора. И это требовалось показать, поставив его на место:
– Я думал о вас лучше, Павел Сергеевич!
– Видите ли, уважаемый, – профессор снял вдруг запотевшие очки и, тщательно подбирая слова, произнес:
– Что же тут плохого? Во-первых, почему бы и мне не заработать! Ведь Вы же возьмете меня в долю? Если дело выгорит, и мы понаделаем еще кучу борделей последующих порядков.
У профессора было неплохо с юмором. Он мог виртуозно интонировать свои мысли. Его ответ прозвучал в меру смиренно, словно бы он соглашался с назначенным ему статусом, но, в то же время, издевательски, обозначая реальное место Климентия в общественной иерархии.
– Кроме того, мне странно слышать упреки по поводу моего морального облика от человека, зарабатывающего эротическими измышлениями. Уж не считаете ли вы себя монополистом в этой сфере? Вынужден вас разочаровать!
Профессор, как и большинство народонаселения, так и не нашедшего свою кормушку в новом мире, уже давно был на взводе и запускался с пол оборота:
– Скажу больше, в последнее время мне кажется, что весь этот «наш» мир больше всего бордель и напоминает, – профессор продолжил низвергать статус присутствующих, намекая на то, что если виртуальные проститутки, вроде них, чувствуют себя выше известного ученого…
– Но это, конечно, лирика.
Кондаков решил, что достаточно поставил на место работодателей, в целом неплохих ребят, с которыми предстояло работать. Однако еще одна мысль пришла ему в голову, и он не удержался:
– Кстати, – произнес он со смешком, чтобы разрядить вдруг накалившуюся атмосферу, – «физика» состоит в том, что первым воспоминанием человечества как раз и было то, что «наш» мир был сотворен в качестве борделя!
Напомню!
В Библии сказано, что как только человек стал «плодиться и размножаться» и появились «дочери человеческие», Сыны Божии увидели, что они красивы, и стали использовать их по прямому назначению, какая кому понравилось. Потом по этим самым дочерям стали шляться «исполины», и начался такой разврат, что Бог пожалел, что создал человека и наслал на землю потоп.
Пару минут все молчали, довольные, что сложная, не совсем понятная тема поднятая Алкой, оказалась исчерпанной, и разговор вернулся в привычное русло.
– Надо же, – подытожила Кристина, – я Библии, конечно, не читала, но всегда это чувствовала! Бордель! Как есть бордель! Я класса с 8 ощутила это свое божественное предназначение! Жалко только, что трахаться приходится не с мажорами богородными, а со всякой шушерой! И по большей части бесплатно!
А как бы хотелось, – томно заключила она, – пару–тройку исполинов! Я уж им бы и мошонки, и кошельки опустошила!
Ее заявление окончательно разрядило обстановку. Все заулыбались. Даже насупленный было Сыч, принялся выставлять бутылки пива из рядом стоящего холодильника, замаскированного под шкафчик для бумаг.
Нужно отметить, что не далее как вчера он явился домой под утро, навеселе, с запахом духов в богатом букете принесенных ароматов и получил выволочку от благоверной. С утра, страдая головой после вчерашнего, он искал повод, чтобы в очередной раз засвидетельствовать перед ней свое отвращение к внебрачному сексу.
– Ну что вы, господа! – немедленно откликнулся он, увидев удобную возможность, – Мы же цивилизованные люди. Как можно! Какой бордель? Да ну его. Если бы не работа, я о нем бы и не вспомнил!
То ли дело, пришел домой, прилег на диванчик, жена по боком, колбаса в холодильнике, телевизор лопочет. Что еще нужно для счастья!
А об исполинах ты, Кристиночка, не жалей. Раз они вымерли, не оставив потомства, значит конкуренции с земными мужиками не выдержали!
И добавил, косясь на Алку:
– А вы, профессор, говорите – бордель! Не согласен. Мир создан, – Сыч задумался, пытаясь припомнить хоть что-нибудь из проповедей, на которые он изредка натыкался, блуждая по телеканалам. Но, так и не вспомнив ничего путного, с пафосом произнес, – Мир создан для Добра, Познания и всего такого прочего.