По долгу службы он частенько оказывался в Авкитании, курируя филиал японского консульства, расположенный где-то в районе Дордони. В свободное время он иногда посещал их бордель, к которому, по собственному желанию, был приписан в силу союзнических отношений, табелю о рангах и личному знакомству с командующим.
Необыкновенно легко он по-приятельски сошелся с Мюллером и провел немало часов в его обществе, совмещая приятную беседу с эротическими забавами.
Хотя, конечно, майор прекрасно помнил и то, что под расписку ему разъяснил офицер спецотдела, курирующий его подразделение, когда он, как и положено, подал рапорт об «общении с иностранцем». Капитан сообщил ему, что Макото – кадровый разведчик, и его интерес к возглавляемому Мюллером борделю не случаен. Подобные заведения во все времена считались источниками важной информации.
– Однако, – заключил контрразведчик, – японцы наши союзники, контакты с ними не запрещены, и, скорее, приветствуются. Ну а если в процессе разговоров вы получите какую-нибудь интересную информацию…
Будучи общительным и словоохотливым собеседником, японец поведал Мюллеру немало интересного о разных странах, в которых бывал, что было очень кстати, поскольку майор лишь пару раз в жизни удосужился выбраться за пределы Баварии. Даже Париж он видел лишь проездом, лишь пару часов, между рейсами потолкавшись в привокзальной кафешке. Он рассказал ему о знаменитых борделях мира; о родной Японии, юго-восточной Азии, том же Париже и даже Америке, в которых ему доводилось бывать. Поблескивая круглыми очками в старомодной роговой оправе, японец так живо описывал их убранство, одежды женщин, услуги, что майору казалось, что он сам побывал и на плац Пигаль, и в невольничьих борделях Могадишо. Рассказы японца необычайно расширили пределы профессионального образования Мюллера.
Дипломат немало поведал и о борделях военного времени. Японское командование, более радикально подходившее к организации сексуальной разрядки своих воинских контингентов, развернув тысячи «Станций утешения» на оккупированных территориях азиатского театра военных действий, в которых более полумиллиона местных уроженок десятка стран, от Малайзии до Соломоновых островов, усердно трудились во благо побед императорской армии.
– Это похоже на нарушение Женевской и Гаагской конвенций! – удивился майор.
– Традиции, – оживился дайнагон, – Так повелось издревле. В старину, во времена бесконечных междоусобных войн между японскими дайме, женщин из ближайших селений сотнями пригоняли к войску. Перед каждой битвой это происходило в каждом шатре, так что когда начинался час кабана, весь лагерь стонал на разные голоса. В час крысы им всем перерезали горло. Так, что самураи спали спокойно и утром были готовы умереть, выполняя свой долг.
Рассказы о войсковых борделях были особенно интересны майору. Они делились на несколько категорий. В солдатских – процесс поставлен на поток, не отличаясь изысканностью. Офицерские были более комфортабельны, предлагая разнообразные и пикантные услуги, о самом существовании которых Мюллер никогда бы не догадался, если бы не рассказы Ватанабэ.
По мнению японца, заведение Мюллера было сопоставимо с начальным уровнем борделей этого класса. Однако, сообщил дипломат таинственным шепотом, у них были еще и бордели для высшего комсостава, о работе которых он рассказывать отказался, ссылаясь на конфиденциальность информации, пояснив, что ассортимент их услуг несопоставим с тем, что предлагает клиентам Мюллер, на что тот обиделся, словно мальчик.
Беседуя с японцем, Мюллер раз за разом пытался разговорить его о загадочных элитных заведениях. Но самурай только улыбался, повторяя, что европейцы – юная нация, которая еще не дозрела до того понимания эротики, которое присуще азиатам.
Дайнагон был хорошо знаком и с эротической литературой, не только европейской, в большей степени доступной майору. Постепенно, он посвящал майора в особенности местных сексуальных традиций, позволял просматривать старинные книги из своей коллекции. Эти фолианты были написаны 200, 300 и даже 500 лет назад, в основном индийскими письменами, ничего не говорившими Мюллеру. Однако, множество цветных картинок, тончайшей работы, на многое раскрыли глаза майору.
В его библиотеке были и более современные книги на арабском, хинди, китайском и даже руссом языках, полных фривольных картинок и мудрых советов, посвященных мужским удовольствиям. Многое в этих рассказах поражало не столь уж сведущего в этих вопросах Мюллера.