- Хорошо. Спасибо вам. Если на этом всё, то могу я идти? - отмахивался от этого неприятного разговора Миша.
- Разумеется. Это свободная страна. До свидания.
- До свидания.
- Хотя нет, секундочку, Михаил. Мне есть кое-что добавить ко всему прочему, - повысив голос, сказал уже открывающему дверь в коридор Мише. - Я хотел бы лишь заметить вам, что если вам понадобится хороший слушатель, то вы всегда можете обратиться ко мне. Разумеется, в возрасте я, может быть, уже не том, но я всё ещё готов помочь добрым словом. Пообещайте мне, что, если всё покатится к чертям, вы сообщите мне об этом. - Вполне серьёзно произнёс Николай Юрьевич, простреливая взглядом лицо Миши.
- Спасибо вам, я очень ценю вашу поддержку - растерянно отозвался Миша, не ожидавший такой отзывчивости от преподавателя, который дотоле держался холодно и сдержанно. - Обещаю.
Дверь закрылась за студентом, а Николай Юрьевич, собирая свои бумаги, мысленно ещё не отпустил студента. Он и правда беспокоился за него и дело было как раз в том очевидном потенциале, что заложен в юношу. Спустя многие годы преподавания Николай Юрьевич впервые начал уставать от работы, потому что материал не меняется не редко, а студенты - каждый семестр. Как преподаватель он не мог себе позволить читать одни и те же лекции одинаково, не меняя планки, отчего он старался всячески изменять материал и способ его подачи, поэтому со временем изобретательность Николая Юрьевича подходила к концу, и он с беспомощным отчаянием отдавал себе в этом отчёт. Ему не хватало отдачи от студентов, не хватало этой самой видимости сознательного подхода студентов к учебе, который, по его мнению, является основным, когда дело касается обучения в высшем учебном заведении. Больше всего Николай Юрьевич не любил студентов, поступающих в университет ради бумажки, или, что ещё хуже, просто потому, что для некоторых родителей университет - это нечто должное, нечто, что должен пройти каждый уважающий себя человек для того, чтобы быть признанным в обществе и в будущем иметь достойную работу с достаточным заработком.
С годами количество поднятых рук в аудитории на вопрос ""поняли ли все" начало падать, а головы молодых людей падали на парты - в их телефоны. Появление Миши в аудитории оживило его, ведь Миша не боялся показать, что он чего-то не знает, он стыдился не иметь желания знать, а не самого незнания, поэтому иногда после занятий он оставался и задавал оставшиеся после практики вопросы. Иногда их диалоги плавно переходили от дисциплины к теме системы образования в стране, к теме воспитания и обучения, к бытовым и философским вопросам. И каждый участник этой беседы уходил из аудитории с приятным послевкусием. Один от того, что другой придал ему сил и дальше заниматься когда-то любимым делом, а другой от того, что имел счастье поговорить с умным человеком не только о том, что его беспокоило в учебном материале, но и услышать его некоторые мысли касательно актуальных проблем общества и собственной личности. Таким образом, Михаил Юрьевич привязался к юнцу и стал переживать за него, как только тот стал рассеянным, а теперь начал и вовсе отставать от программы.
Тем временем Миша спешил прочь из здания. Он был зол. Зол на самого себя. Он вдруг вспомнил, почему поступил сюда, вспомнил, как готовился к учёбе даже после школы, однако сейчас он не мог понять, куда улетучился весь его задор. С опущенным под ноги взглядом он стремительно шагал обратно в общежитие, когда его желудок взвыл волчьим голодом. Давящая боль в животе охладило его пыл. Первичные человеческие потребности оказались сейчас важнее душевных. А пока наш герой также спешно, как он сбежал из здания университета, уплетает обед в столовой, автор позволит себе небольшое отступление, чтобы рассказать о Мише подробнее.
* * *
Постоянное и долговременное пребывание за компьютером извратило эмоциональное и физическое состояние Миши настолько, что под конец игрового дня, его мучила головная боль, и он погружался в 10-12 часовой сон. Дом покидал он крайне неохотно и перестал получать удовольствие от таких его привычных повседневных прелестей, как утренний контрастный душ, уборка в комнате и периодическое посещение библиотеки, где он с головой погружался в науку. Апатия окутала его сердце, и Миша временами неосознанно становился до грубости равнодушным к самым близким людям реального мира. Так, он без зазрений совести ответил своим нежеланием на просьбу вернуться домой на каникулы от родителей и сам не замечая того, стремительно отдалялся от Маши, которая каждый день ждала его сообщений и не смела часто начинать диалог сама, так как верила, что игра не полностью поработила его и на самом деле он занимается также много, как прежде. Миша убил её веру однажды написав на её предложение встретиться двумя словами: "не хочу".