- Вот, - воскликнул Дмитрий раздраженно, мгновенно выйдя из состояния прострации. - Но больше я тебе в этом деле не помощник и повторяю: я не желаю, чтобы ты в нем хоть каким-то образом участвовала!
- Угомонись, - осадила она его. - Решать буду я, потому что нас все-равно в покое не оставят. И, пожалуйста, Димон, помолчи хоть несколько минут. Мне надо сосредоточиться.
Димка резко поднялся, негодуя и фыркая, как проснувшийся вулкан. Он открыл форточку, чуть не вырвав при этом из пазов шпингалет, закурил и мрачно уставился на жену. Аглая медленно провела ладонью вниз вдоль веера снимков. Мавр насторожился, приподнимая голову. Вытянув морду и принюхиваясь, подошел к Аглае и жалобно заскулил.
- Знаю, мой хороший, знаю. Им было очень больно, - прошептала она, ласково поглаживая льнущего к ней пса.
Осенев, не донеся сигарету до рта, ошелемленно застыл. Кривцов завороженно уставился на женщину, боясь пропустить хоть слово или движение. Аглая безошибочно выбрала снимок первой жертвы. Взяв его в руки, принялась боязливо ощупывать кончиками пальцев поверхность фотографии. Постепенно лицо ее стало меняться и приобретать выражение ужаса и страдания. Руки задрожали, на лбу выступили крупные капли пота, лицо, с закрытыми глазами, превратилось в восковой слепок, словно застывшую посмертную маску. Она тяжело вздохнула и воздух со свистом прошел сквозь судорожно сжатые зубы. Мужчины попытались приблизиться к ней, но Мавр, вздыбив шерсть и угрожающе рыча, заставил их вернуться на места.
Черное бросило на острую корону ослепительного света и в тот же миг обдало , обволокло нестерпимым, жарким огнем. Черное в ужасе закричало, но крик утонул в раскаленных струях огня. Жар, терзая Черное, лился откуда-то сверху, низвергаясь подобно водопаду из обжигающих капель и брызг. От огня не было никакого спасения. Но не только от него...
К Черному прикоснулось острое и холодное, на миг замерло, примериваясь, и вдруг стремительно, с силой, вонзилось в Черное, вспарывая и кромсая его. Черное задохнулось, забилось, содрагаясь в конвульсиях. То раскачиваясь, то вздрагивая, оно попыталось освободиться от засевшего в нем прочно и тяжело острого и холодного. Еще несколько мгновений его безжалостно и равнодушно терзали боль и ужас, но вот они схлынули...
Черному стало легко и покойно. Ласковые, прозрачные и прохладные волны приняли его в свою божественную юдоль и подхватили, раскачивая и баюкая. Они все быстрее стали увлекать Черное в темный, безмолвный тоннель: все далее ввысь, где медленно разгорался, переливаясь всполохами, свет. Первые его лучи коснулись Черного, оно плавно заскользило меж ними, окунаясь и с каждым разом все глубже погружаясь в гигантский водоворот, сотканный из тепла и любви.
Черное оглянулось. Позади и вдалеке оно увидело человека. Рядом с ним стояло крупное, красивое животное, темную спину которого покрывала алая попона, а золотые рога причудливо перевивали яркие, благоухающие цветы. На плече человека сидела огромная птица с редким, необычным оперением.
Человек поднял руку и птица вспорхнула, раскинув мощные крылья, а животное, наклонив лобастую голову, терзая копытами передних ног землю, ринулось вперед... Но прежде из руки человека вылетел острозаточенный нож. Как пущенная из тугой тетивы стрела, он устремился к Черному, парализуя его игрой сверкавших на лезвии бликов.
Черное заметалось и попыталось спрятаться в глубине обнявшего его теплом и любовью водоворота. Но гигантская воронка, напротив, вытолкнула Черное, подбросив высоко над собой. Нож пролетел под Черным, с угрожающим свистом рассекая воздух и смертельным фантомом ушел в бесконечность пространства в поисках иной жертвы...
Черное завертело, перекувыркнуло несколько раз и оно, рухнув, заскользило, побежало и, наконец, не спеша двинулось по знакомому миру запахов сада, кофе, сигаретного дыма. Чувство неизменного, привычного мира, родного дома прижало его ласково к себе...
Черное на мгновение застыло, пытаясь осознать увиденное и пережитое. Но понятое и познанное лишь увеличили страдание, ибо хранитель острого и холодного, являющийся проводником Смерти, одновременно приходился Черному самым близким и дорогим человеком...
Аглая менялась на глазах. Она превратилась в раздавленный комочек плоти, вид которой вызывал сострадание и жалость своей оголенностью чувств - беззащитностью и невыразимыми страданиями. Перемена в ее облике настолько ошеломила мужчин, что они, не сговариваясь, кинулись к ней. Кривцов вырвал из ее рук снимок и отшвырнул прочь, попутно отметив про себя, насколько холодными и безжизненными были ее пальцы. Осенев нежно обнял жену, ласково целуя и гладя, как ребенка, по голове.
- Огонек, солнышко мое, да разве так можно?.. - приговаривал он дрожащим голосом.
Кривцов поднес к ее губам полную рюмку коньяка:
- Аглая, выпей. Тебе сразу станет легче и согреешься. Ты, как ледышка.
- Черт с ними, с убийствами! - резко проговорил Дмитрий, ища взглядом поддержку у Александра.
- Конечно, - живо откликнулся тот. - Никуда от нас этот урод не денется. Найдем! - пообещал он твердо. - А тебе, Аглая, надо пойти и лечь. Все уже кончилось.
- Все только завязалось, - неожиданно спокойным и твердым голосом проговорила Аглая. - Иваныч, плесни-ка мне, пожалуйста, еще рюмашечку.
Кривцов вопросительно посмотрел на Дмитрия. Тот кивнул и прибавил:
- Мне тоже. И себе. Я думаю, лишним не будет.
Когда все трое молча выпили, Аглая передернула плечами и поежилась:
- У-ух! Хор-р-рошо! - И, энергично потерев руками, добавила: - А теперь, мальчики, за работу!
- Ты с ума сошла! - заорал не своим голосом Осенев. - Какая, к черту, работа, на тебе лица нет! Только через мой труп!
- Вполне возможно, - жестко перебила его жена.
Осенев осекся и недоуменно уставился на нее.
- В каком... смысле? Я не... понял.
- В прямом, - ответила она. - В какой-то момент он будет очень близко от нас, совсем рядом.
- Кто? - быстро спросил Кривцов.
- Убийца, - она вновь зябко передернула плечами: - Я видела его.
- Но это... невозможно! - Кривцов невольно подался вперед.
- Как сказать, - деловито сообщила Аглая. - Александр Иванович... Она напряженно замерла, не решаясь говорить, но, видимо, собравшись с духом, выпалила на одном дыхании: - Я понимаю, мои слова очень смахивают на бред, но, к сожалению, я не смогу помешать убийце в этот раз. Зато следующего - точно не будет!