Он с тревогой смотрел на маневры отважных мореходов, когда до его слуха, словно отдаленный гром, долетел пушечный выстрел. Сэр Чарльз вздрогнул. Не единожды доводилось ему слышать в своих странствиях этот сигнал бедствия, последнее прибежище несчастных, которым грозит неминуемая гибель. Он стал искать глазами в волнах корабль, столь отчаянно нуждавшийся в помощи, и вдруг внизу, на берегу, послышался пронзительный и странный крик. Англичанин глянул; но что ощутил он, когда увидел меж скал быстро бегущую женщину в белом одеянии и черной траурной накидке! Его сердце забилось сильнее. Это была незнакомка.
Что делала она здесь в этот час, она, никогда не выходившая прежде, чем ночная тьма окутает землю? С каким беспокойным любопытством следил за нею баронет, пытаясь прочитать в жестах и движениях гречанки владевшие ею чувства! Она, казалось, испытывала живейшее сострадание к несчастным, застигнутым штормом. Гречанка склонилась к земле и прислушивалась, стараясь понять, откуда доносились сигналы тревоги; она оставалась в этом согбенном положении, пока вновь раздавшийся выстрел не привел ее в крайнее волнение. Словно в припадке необъяснимого безумия, она беспорядочно заметалась по берегу, то стискивая руки и всем своим видом выражая глубочайшую скорбь, то разражаясь взрывами необъяснимого смеха.
«Любовь или жалость? — спрашивал себя Линдблад на высокой скале. — Боится ли она за этих несчастных, оказавшихся в смертельной опасности, или трепещет при мысли о далеком любовнике, который должен возвратиться к ней по морю?.. Ах! мои ужасные сомнения рассеялись. Она любит и она любима… как мог я полагать, что никто до меня не полюбил столь прекрасное и пленительное создание, воплощенный идеал моих любовных грез?
В молодости сердце не способно оставаться глухим к велениям любви; возможно ли, что оно не зажглось ответным огнем, встретившись со страстью, каковую неизбежно внушает первый же взгляд на эту чаровницу? Она любит… но не меня… Уж не того ли, кто сделался теперь игрушкой волн?.. Но чем вызван ее загадочный смех? Так ли выражает она тревогу и надежду?.. тайна, которую я не в силах разъяснить! Подойду, заговорю с нею; быть может, я наконец ближе узнаю ту, кто стала моей судьбой».
И он, перепрыгивая с камня на камень, поспешил к молодой гречанке… Он уже видел корабль, привлекший внимание незнакомки; буря с устрашающей быстротой несла судно на рифы, окаймлявшие берег… Команда, надеясь спастись, торопливо спускала на воду шлюпки.
«Достанет ли им времени? — со страхом говорил себе Линдблад, сознавая, какой опасности подвергались мореходы. — Они оставили корабль… Великий Боже! Сумеет ли их хрупкий ялик выдержать ярость стихии?.. Несчастные… какая гора воды вот-вот обрушится на них и поглотит!..»
Яростная волна швырнула ялик на скалу. Люди исчезли в пучине.
Незнакомка стояла неподвижно и равнодушно созерцала эту сцену разрушения. Линдблад в растерянности приблизился к ней, но она даже не замечала его.
— Гилфорд, Гилфорд! — говорила она нежным голосом. — Был ли ты на том корабле? ждать ли мне тебя?.. Но все равно!.. Клянусь, Гилфорд! рано или поздно ты будешь моим!
— Гилфорд! — воскликнул бледный и дрожащий сэр Чарльз. — Ты знаешь его, ты любишь его!
— Я никого не люблю, — холодно заметила гречанка.
— Как!.. Но ты только что говорила о Гилфорде!.. Он — товарищ моего детства, с которым я связан священными узами дружбы…
— Что есть дружба? — тем же тоном спросила она.
— Святые небеса! Разве тебе неведомо чувство, чьи наслаждения уступают одной лишь любви?
— Я не знаю любви и никогда ее не испытаю.
— Верно ли, что любовь не проникла в твое сердце, не задела его струны?.. О, счастливец Линдблад!.. в моих объятиях ты познаешь это упоение, это божественное смятение, счастье чувствовать, что двое сливаются в одно… Лучшее в жизни я расточу пред тобой… титулы, состояние, почести, все кладу я к твоим ногам; будь моей женой и сделай меня счастливейшим из людей…
— Твоей женой… женой смертного? Я, кого зовет могила?
— Ах! дражайшая возлюбленная, к чему эти мрачные мысли? Станет ли красота столь скоро добычей могилы? о нет, поверь мне; я окружу тебя заботой и любовью, и мы проживем много счастливых лет! Бога ради, молю, согласись стать моей женой.
— Твоей женой… но ты меня даже не знаешь.
— Не имеет значения! ты прекрасней всех женщин на свете… но удовлетвори любопытство, вдохновленное любовью, назови мне свое имя, свою родину, свою религию.
— Имя… мне оно неизвестно… однако люди называют меня Геммалией. Родина… говорят, я родилась на Востоке… а Бог… может ли Бог существовать для меня?