Зато меня очень удачно украли цыгане, и продали в бродячий цирк в обмен на чучело бобра в юбке.
Я попала в ассистентки к Антонио Великолепному, потому что очень компактно помещалась в зеркальный ящик, и натуралистично визжала, когда меня пилят. Пилили меня на арене каждый вечер. По выходным дважды. Сорок центов за билет, детям — четвертак.
Когда я перестала помещаться в ящик — я сшила себе сверкающее трико из осколков зеркал, старых компакт дисков с записями распавшихся бойз-бендов, чужих надежд, и своего разбитого сердца. И отправилась подальше от Антонио — под купол Цирка и в объятья к Татуированному Человеку. Спустя полгода я узнала, что с Великолепным Антонио они были братьями. Они даже исполняли номер близнецов, но Татуированный сделал себе татуировки, чтобы его не путали с Великолепным. Это было бесполезно. Он был такой же сволочью.
Но опыт был неповторимый. Меня еще никогда до этого не пилили близнецы.
До одури мрачные истории со странным юмором рождались в моей голове всегда. Но я не всегда успевала их записывать. Жизнь воздушной гимнастки с бродячим цирком, сами понимаете. Руки постоянно заняты — приходилось хвататься за воздух.
Но, какое-то количество страшных, не очень здоровых, длинных и коротких сказок для взрослых девочек мне все-таки удалось рассовать по карманам моего концертного костюма, перед тем, как сбежать от Татуированного Человека.
Какие-то истории сохранились, какие-то я потратила на покупку еды и оплату дешевых мотелей с холодным душем, а какие-то потерялись где-то по дороге между Алабамой и Психиатрической Клиникой Леннокс Хаус.
Помню, как сидела в городском морге Нового Орлеана, хлюпала носом, глотая горькие слезы, а тамошний патологоанатом Доктор Брайт щедро подливала мне в стакан сладкий ликер. Ну, знаете, тот, от которого глаза становятся зелеными.
Вот тогда-то в моей жизни и появились настоящие вампиры. И черный плащ с глубокими карманами для моих историй.
И эта история произошла задолго до того, как окрестности Сан-Франциско превратились в Кремниевую Долину.
Как-то ночью, рядом с роскошным отелем остановился огромный автобус без окон, похожий на те, что возят в туры рок-звезд. В этом не было ничего особенного. Но из автобуса вышла стильно одетая в деловой костюм блондинка, больше похожая на модель. Тугой пучок, высокие каблуки, походка юриста. Ветер рванул на ее шее шелковый шарфик от «Эрмес», и до меня долетел аромат мирры и ладана.
Она вошла в двери отеля, и поднялась в пентхаус. Через несколько часов она спустилась, неся в руках плоский увесистый кейс. Дверь автобуса открылась, черное нутро приняло незнакомку с ее блестящей ношей. Автобус неслышно тронулся, неповоротливая хромированная махина завернула за угол на перекрёстке Мишен Стрит, и растворилась в ночи.
Я выбросила восьмую сигарету, спрятала блокнот в карман, и отправилась по своим ночным делам. Я бы так и не вспомнила про этот инцидент, если бы через несколько ночей, у роскошного особняка, находившегося в другом конце города я не увидела того же самого хромированного монстра.
Я замедлила шаг, прислонилась к ограде дома напротив, надела черные очки, и вытащила сигарету. Ждать пришлось долго. Глубоко за полночь двери особняка открылись, и из них вышла другая девушка, во всей видимости, тоже модель.
В отличие от предыдущей блондинки в дорогом деловом костюме, похожей на адвоката — эта была брюнетка с короткой стрижкой, в белом плаще и лаковых сапогах. Интересно, а что у нее было под плащом?
В руках у нее был точно такой же кейс. Девушка завернула за автобус, но вместо того, чтобы подойти к двери, она направилась к черному седану, багажник которого открылся. Внутри, как в ячейках, стояли абсолютно идентичные блестящие увесистые кейсы.