В этот раз поняла, что стаканчиком тут не обойдется.
Я сидела одна за столиком и потягивала шартрез со льдом.
К шартрезу меня пристрастил Домино, когда мы с ним только познакомились. Тогда он приехал в Сан-Франциско из Нового Орлеана после Катрины.[16] Приехал сюда со всеми своими блестками, помадой, каблуками, бусами и шуточками. И все еще мечтал вернуться обратно. Но, чтобы не сидеть без дела, он взялся работать в парикмахерской своей тетки, которая в силу возраста не справлялась с делами, и за пару лет превратил его в «салон для шикарных дам».
Все геи, трансвеститы и гламурная молодежь нас просто обожали. Хорошо, что его тетка этого не увидела: передав салон племяннику, она со спокойной душой отошла в мир иной. Но именно когда парикмахерская еще была парикмахерской, тогда мы и познакомились с Домом.
Сюда, в Калифорнию, из Мемфиса (разумеется, штат Теннесси) я приехала по той же причине, по которой большинство молодых девушек бегут из родных стен. Кого-то гонит жажда славы и приключений, кого-то душат родные стены. Нет, с родителями у меня всегда все было в порядке. А вот на личном фронте… На личном фронте — сплошная катастрофа. В общем, я просто дезертировала с передовой.
Денег с заложенного обручального кольца хватило только на то, чтобы снять небольшую квартирку и приняться за поиски работы.
В тот приснопамятный вечер я, как обычно, сидела и мрачно пила. В городе я была новенькой, поэтому мне казалось, что все за мной следят.
Ну, легкая форма паранойи была мне не чужда.
И вот, сижу я в баре, потягивая «Веспер», и натыкаюсь взглядом на этого красавца. Я была в шоке.
Это был человек-стиль. Он сидел за дальним столиком в своем нежно-бежевом кашемировом свитере без ворота, на фоне которого его кожа казалась кофейной в темноте бара. Этакий кофе со сливками. Короткие волосы аккуратно уложены, ухоженные ногти…
Он стрельнул в меня маслинно-черным взглядом из-под накрашенных ресниц, схватил свою рюмку с зеленым напитком и плюхнулся за мой столик.
— Девушке нужна компания! — констатировал он, подпирая подбородок кулаком. Пальцы у него были темные и пухлые.
— И тебе привет, — мрачно ответила я.
Мулатик, высокий, симпатичный и явно той самой ориентации. Поня-я-я-ятно…
На разговоры я настроена не была, но уже через десять минут мы оба хохотали в голос над его шуточками, а мой слух нежно ласкал южный выговор.
А еще через полчаса он знал всю мою печальную историю побега из Грейсленда.
— … Жизнь моя – печальное говно, а у тебя… Шикарный свитер! Вот за него я бы вышла замуж! Спроси меня – почему! – я опрокинула остатки коктейля в себя и немного на себя.
— Почему?
— Потому что он мягкий, надежный и на него можно положиться!.. А еще сто пудово там на ярлыке написано – ручная стирка, и «лучше отдай его своей девушке, это ее работа», — язык у меня уже слегка заплетался. — А у меня сейчас даже такой работы нет…
— Ну-у-у-у, — протянул он, — все не так уж плохо! Иди работать ко мне! Мы, девушки, должны помогать друг другу! — он широко улыбнулся, а я пьяненько хихикнула. И согласилась.
— Это нужно обмыть! Гарсон! — Дом прищелкнул пальцами. — Что ты такое все пьешь?
— Это «Веспер» и тут пусто, — сказала я, пожав плечами.
— Нет-нет-нет-нет-нет! Категорически! Оставим Джеймсу Бонду его напитки! Настоящая загадочная леди должна пить это!
И он заказал шартрез.
Я попробовала его в первый раз.
У меня было впечатление, что в глазах загорелись зеленые лампочки, сердце наполнилось любовью, а рот — пряными травами, по позвоночнику прогрохотал карнавал со всеми разноцветными бусами, автоплатформами, пьяными поцелуями и горячей кровью на клинке ножа в узкой подворотне. После первых глотков я поняла, что ничего другого в своей жизни я пить больше не хочу. И не буду.
Мы чокнулись. Буквально и фигурально.
Так я и стала работать в его парикмахерской. Он сдал мне квартирку, в которой раньше жил сам. После смерти тетки он перебрался в «апартаменты над салоном», как он сам это называл. Так и началась моя карьера стилиста.