А делать нечего — дробовик нужен и другого у меня нет. Пришлось пойти на компромисс — дослать первый патрон в патронник, отсоединить магазин и привесить ружье без магазина с одним патроном отдельно, а магазин (и запасной) — отдельно. Будем надеяться, что ничего скверного из-за этого не случится.
Ну и пистолет. Если действуешь в одиночку или в паре, без поддержки больших сил — одним длинноствольным оружием никак не обойтись, нужен еще хороший пистолет, а лучше — два. У меня аж три — Макаров в кармане, Глок на поясе и с другой стороны пояса — восьмизарядный револьвер «Смит-Вессон», моя последняя надежда в случае чего. Да и Макаров роль сыграет, если надо — а пока пусть в кармане лежит…
Буксир подогнали вплотную к борту танкера, к тому месту, где висела якорная цепь. Якорная цепь здоровенная, толстая, все равно что лестница, только звенья сделаны из стали в две руки толщиной. Лезь — не хочу, такая лестница не оборвется даже если десять человек по ней полезут…
А самое главное — наверху, в борту есть такой проем — не знаю, как он называется — через него в случае необходимости цепь эту стравливают, короче. Он как раз на уровне палубы — и если на палубе есть кто-нибудь, одержимый к примеру — тут мы его и …
Вытащили на палубу буксира огнетушитель — здоровенный, красный баллон, на буксирах со средствами пожаротушения всегда полный порядок — мало ли что на барже загорится, которую они тащат. Длинную веревку привязал к поясу, второй конец — к ручке огнетушителя. Конечно, вряд ли понадобится — но как-то меня нервирует идея вести боевые действия, считай на нефтяном терминале. Сгореть можно, однако…
Перепрыгнуть на якорную цепь оказалось проще простого — а вот лезть по ней… Прикидываете: разгрузка, автомат, за спиной ружье и рюкзак-однодневка — в общем, если не черепашка-нинздя из японского мультфильма, то нечто весьма на него похожее. Как через борт буду переваливаться со всем с этим — не знаю. А еще — одной рукой пользоваться нельзя, в ней — пистолет. Вот еще, кстати для чего пистолет нужен — бывают ситуации когда нужно оружие, с которым можно справляться одной рукой.
Прыгнул — зацепился, замер. Цепь даже не пошатнулась — здоровая, зараза… Несколько тонн, наверняка весит. Не ржавая — покрашенная, ухоженная — и гладкая, один раз некрепко схватишься — и в воду полетел. Все равно подниматься надо…
Звено за звеном поднялся наверх, замер. Пытаюсь прислушаться — что на палубе делается. Судя по звукам — ничего не делается, только под ногами море тяжело дышит. А на палубе — ни одного постороннего звука. Оно и хорошо…
Звено, еще одно — я поднялся выше, осторожно высунулся, чтобы посмотреть что на палубе — и нос к носу столкнулся с одержимым… Вот ведь твари…
Тварь прижалась к палубе, готовая к прыжку. Впервые мне удалось посмотреть одержимому прямо в глаза — до этого сразу начиналась стрельба и было не до того. В глазах твари не было ничего человеческого — они были пронзительны и пусты словно пластмассовые глаза дешевой китайской куклы…
Выскочить через тот проем, в который стравливали цепь, тварь не могла — просто не пролезла бы. Если бы не было цепи — пролезла бы, а так — нет. И я подняться на палубу через нее не мог — но вот просунуть руку (лапу?) и открутить мне голову пространства вполне хватало…
Она не видит мою руку, только голову. Она не видит ни мою руку, ни то что в ней…
Как раз в тот момент, когда я начал поднимать руку с зажатым в ней пистолетом — тварь бросилась…
Все-таки глупые эти твари… Не бросаться ей надо было очертя голову на борт — чтобы удариться об него — а просто подбежать и просунуть руку в отверстие, чтобы схватить то, что удастся схватить. Вот тогда … тогда был бы мне полный…
А так я еще раз убедился — твари намного глупее людей и справиться с ними можно…
Но бросилась она быстро — самый настоящий вихрь, такая скорость броска бывает у крупных хищников — кошачьих, а не у людей. Только что лежала, прижавшись к палубе — а в следующую секунду уже с воем врезалась в борт…
Когда тварь бросилась, я начал отклоняться назад, рискуя упасть в воду, по пути ударившись о борт буксира и сломав себе шею — и поднимать руку с пистолетом так быстро, как только мог. В скорости твари я конечно же проиграл — еще не прицелился, а тварь уже врезалась с размаху в проем. Но именно это — удар о борт — дало мне примерно секунду пока тварь очухается от удара и сообразит что делать дальше. Пальцы левой руки, когда я отклонился назад, едва не отпустили цепь от резкого движения. На какой-то момент промелькнула мысль, что сейчас упаду — но думать было некогда — тварь уже вскочила на ноги. И когда она вскочила — я поднял пистолет и стал жать на спуск, даже не целясь…
В себя пришел только когда пистолет лязгнул затворной задержкой — патроны кончились. Восемнадцать патронов высадил — неслабо совсем. Давно кстати так не пугался… С той стороны борта что-то мокро хрипело…
— Что там!
Я обернулся — Мик уже присел на колено, направляя ствол пулемета прямо на меня…
— Одержимый!
— Сдох?
— Черт знает! Не целься в меня!
— А если выскочит?!
— Ни хрена не выскочит…
Твою мать! Все патроны израсходованы, для того, чтобы сменить магазин, нужны две руки. А я и так одной еле держусь, полечу вниз сейчас…
Снял пистолет с затворной задержки, убрал в кобуру. Смит не достанешь, он сзади за поясом, если попытаюсь — однозначно сорвусь. Оставался только Макаров — хоть и восемь патронов, причем не самых мощных всего — а все же лучше, чем ничего…
Пистолет в зубы, обеими руками схватился за звено цепи, немного отдышался. Перехватился другой рукой, пистолет на сей раз взял левой. Осторожно, с большой опаской выглянул…
Правильно говорят — в природе ничего не пропадает даром. Вот и тут — не пропало…
Подстреленную мной тварь уже тащили от борта, чтобы оприходовать. Еще двое тварей — одежда на них превратилась в грязные лохмотья, лица перемазаны чем-то черным (возможно, что и нефтью). Передвигались они то на двух ногах, то на четырех — в основном на двух, но как крупные обезьяны, помогая при необходимости себе руками. Пищу — скорее всего, другой на корабле не было очень давно, и одержимые сильно проголодались — они тащили не руками — а схватив зубами как собаки, издавая при этом что-то типа поскуливания. Меня, такого любопытного они заметили — но пищу ради меня такого любопытного не бросили — так и продолжали тащить мясо по палубе, при этом глядя на меня. Стало страшно — реально, без шуток и понтов — страшно…
— Что там?
— Одержимые! Много! Буксир нормально пришвартован?
В одиночку я не справлюсь. Скорее всего — взбесилась целая команда. Того одержимого, что я подстрелил, надолго не хватит. А если и хватит — надо же создать запасы пищи, когда еще на борт сунутся два конченых придурка. А если за то время, пока мы на борту, буксир оторвется и отправится в дрейф — вот это будет крайне хреново…
— Нормально! Я для страховки еще один трос кинул!
— Тогда отвяжи эту красную дуру с веревки, привяжи рюкзак со снаряжением и жратвой и поднимайся сам!
Просто так уходить с обжитого нами, пусть маленького но своего корабля нельзя, предусматривать надо любые варианты. В том числе и те, что больше нам на него не придется вернуться…
— Винтовку снайперскую заодно прихвати! Хоть одна, а нужна…
Мик поднялся наверх намного быстрее меня. Оно, кстати объяснимо — в «парашютистах — спасателях» тренируются в лазании по канатам до потемнения в глазах. Это их работа, изх специализация — спуститься по сброшенному с вертолета тросу на землю — скорее всего под огнем, на враждебную территорию, далеко за линией фронта — подхватить сбитого летчика, поднять его в вертолет и делать ноги. Варианты этого есть самые разные — у них есть даже специальная подвеска, в которой спасатель спускается с борта спасательного вертолета и летит в метре над землей — да еще и стрелять может при этом. А пилота в этом случае он подхватывает с ходу и держит — пока его товарищи втаскивают его на борт. Серьезная служба, в общем…