Александр В. Маркьянов
Ген Человечности
По каплям созревает зло,
Не в одночасье ослепляет
И чудотворность верных слов
Оно сперва не ослабляет
Но неизбежен страшный миг,
Когда сольются капли в массу
Зловеще искривится мир
В уродливую злую маску.
И тьма окружит палача
Красней травы на поле битвы
Ни застонать, ни закричать,
И позабудутся молитвы…
Будущее… Почему то люди, когда думают о будущем, искренне верят, что будет лучше. Только лучше и никак иначе быть не может. А получается… получается так, как получается. Вспоминая прошлое, я могу поклясться, что кто-то ждал лучшего, кто-то – худшего. Но того, что произошло, не ожидал никто…
Через несколько лет после того, что произошло, после той чумы, которая оставила в живых каждого двадцатого жителя Земли, я все-таки решился написать этот рассказ. Те, кто остался в живых, и те, кто родился после беды, должны знать, как умирало человечество. Иначе случившееся может повториться. Я, Алекс Маршалл, бывший офицер специального подразделения армии США «Дельта», бывший помощник шерифа, бывший гражданин Соединенных штатов Америки. И бывший человек, в том самом понимании, которое существовало до катастрофы.
Сейчас уже стало легче. Все одержимые уничтожены, по крайней мере, мы так думаем. Последний раз я видел одержимого больше года назад.
Уничтожена и большая часть банд. С гордостью говорю, что лично внес в это немалый вклад. Сейчас нам удалось, по меньшей мере, создать хоть какое-то подобие власти, установить границы с ближайшими соседями и обеспечить минимальную охрану порядка теми силами, которые у нас остались. Благо на земле оружия запасено столько, что новое долго еще не понадобится.
Ладно, заканчиваем с болтовней. Читайте, думайте… Может быть кто-нибудь что-нибудь да поймет, прочитав мои хроники. А большего и не надо.
Катастрофа, день десятый
Седона, Аризона
12 июня 2010 года
Гроза прошла, оставив в воздухе запах озона и той самой неподражаемой свежести, которая бывает только после грозы. Несмотря на самое начало лета, было очень тепло и прозрачный, почти невидимый пар поднимался от напитанной теплым дождем земли. Вокруг было тихо, спокойно и как-то … торжественно, что ли.
Все – таки не зря я купил этот охотничий домик. Расположен он был, наверное, в самом глухом месте Аризоны. Вокруг полно оленей, но сезон не открыт – стрелять нельзя. Впрочем, стрелять и не хотелось Сейчас я приехал в домик для того, чтобы отдохнуть. Для того чтобы никто не мешал мне отдыхать, в этом домике не было ни телефона, ни Интернета, сотовый тут тоже не работал. И даже на картах мое маленькое убежище от житейских проблем не значилось. На его месте красовался сплошной лесной массив и грунтовая дорога, ведущая в никуда. Меня это вполне устраивало.
После грозы я вышел на маленькое крыльцо, оглядел окрестности. Вековые сосны росли в нескольких футах от дома, когда я его покупал, мне советовали их спилить, мол, при урагане дерево может упасть и повредить дом. Но я отказался. Зато теперь дом выглядел как жилище этакого лесовика и просто просился на обложку журнала.
Во время грозы был сильный ветер и несколько веток упали прямо рядом с крыльцом. Решив, что я уберу их позже, я повернулся, чтобы зайти в дом и пообедать, как вдруг … остановился. Без малого три года в Ираке, а потом два года работы помощником шерифа выработали во мне какое-то шестое чувство, которое подсказывало, когда вокруг что-то не так. Просто в голове вдруг вспыхивала такая маленькая красная лампочка. И нужно было что-то предпринимать.
Пару раз это спасло мне жизнь. В зеленой зоне Багдада, когда я упал на пол гостиницы за секунду до того, как шахид превратил ее холл в филиал ада на земле. Тогда из моей спины вытащили осколок стекла сантиметра в два. А вот из парня, который был рядом со мной, вытащили такой же осколок, но из головы…. И через год я бросил гранату в окно, когда мы чистили Эль-Фалуджу. Я сделал это за секунду до того, как прятавшийся в помещении хаджа открыл по нам огонь почти в упор из автомата Калашникова. У меня из плеча достали автоматную пулю – выстрелить точнее хадже помешал взрыв гранаты у него под ногами. Так что шестое чувство очень даже помогает в жизни, проверено. И вот сейчас эта проклятая красная лампочка горела снова.
Я повернулся, осматривая окрестности, рука автоматически легла на рукоять Глока, торчавшего из открытой поясной кобуры. Патрон был уже в патроннике и теперь чтобы открыть огонь, потребуется менее секунды.
Что? Вокруг тихо, так тихо как бывает только в лесу. Только какая – то птаха выводит свою незатейливую песню. Что же не так?
Прислушавшись, я понял. Где-то на дороге, ведущей к моему лесному логову, почти на пределе слышимости рычал мотор тяжелого трака (в США к «тракам» относятся джипы и пикапы – прим автора). Удивительно – получается, я его почувствовал раньше, чем услышал. Впрочем, я уже подметил, что в лесу у человека все чувства обостряются. Просто там нет того информационного и прочего шума, который бьет по мозгам в любом более-менее крупном городе. Реклама, гудки клаксонов машин… По мозгам бьет изрядно – только переехав в небольшой городок я понял, какая это благодать – не слышать назойливого шума с утра до вечера.
Гостя надо встретить. Странно, как он меня нашел здесь, дорога считается непроходимой и ведущей в никуда. Пацаны что ли местные ищут укромный уголок для того, чтобы перепихнуться со своими подружками? Или это кто-то кто хорошо меня знает? В управлении шерифа округа, где я взял семь дней отпуска, первому встречному мой адрес не сообщили бы. В местном управлении шерифа, куда я нанес визит вежливости по приезду, и где меня приняли как родного – тоже. Или что-то произошло в городе?
Приоткрыл дверь, я взял карабин Mк. 14, который постоянно держал у двери на случай, если медведь решит проинспектировать мое скромное жилище. Карабин плюс пистолет с двумя запасными обоймами на поясе – этого хватит. Перепрыгнув через низкие перила крыльца я отбежал от дома метров на двадцать и занял позицию у облюбованной мной вековой сосны, поваленной несколько лет назад. Никто не знал, что я не поленился выкопать там небольшой окопчик и подтащил несколько пней, создав тем самым защищенную стрелковую ячейку. Для того, чтобы выкурить меня отсюда, понадобятся граната и не одна….
Рык мотора трака становился все сильнее и сильнее, с хрустом ломая ветки, машина приближалась. Я пристроил штурмовую винтовку в бойнице, которую вырезал в стволе упавшего дерева и замер…
Фырча двигателем и бешено разгребая колесами дорожную грязь на небольшой пятачок перед домиком выполз новенький пикап Тойота Тундра. Когда то давно он был синим, но сейчас стал грязным по самую кабину, куски грязи только что не отваливались с бортов. Присмотревшись внимательнее, я заметил, что трещина на лобовом стекле машины очень похожа на трещину от пули, задевшей машину по касательной. Что бы это ни был за гость, до того как попасть ко мне он явно побывал в переделке. И это мне не нравилось…
Двигатель машины внезапно заглох, и в лесу наступила долгожданная тишина. Стекла машины было тонированные, кто есть в салоне, сколько их и чем вооружены я не знал, да честного говоря, и не хотел знать. В руках у меня была мощная автоматическая винтовка, ствол которой был нацелен точно на салон незнакомой машины – и кто бы там ни был – ему или им лучше было не делать глупостей. Пулеметная пуля запросто прошьет и дверцу машины и того, кто сидит в салоне, и вторую дверцу и у нее еще останется достаточно энергии чтобы глубоко вонзиться в ствол вон того дерева, которое стоит за машиной.
Дверь машины открылась, на раскисшую от дождя землю спрыгнул высокий человек в синей ветровке, чем-то похожий на меня. А я то думал…
– Ты как меня нашел? – громко спросил я, поднимаясь. Мужчина резко, нервно повернулся по мне и я отшатнулся.
Лицо своего младшего брата Пита я знаю лучше, чем чье либо другое лицо в мире. На военной базе, где мы росли, нас звали «неприятности в квадрате». Вместе хулиганили, вместе учились, вместе получали наказания. Только после окончания колледжа наши дороги разошлись. Брат начал делать карьеру на стезе военной медицине, после окончания университета начал работать в ВМИИЗ в Форт-Детрик штат Мэриленд (военно-медицинский исследовательский институт инфекционных заболеваний – такой институт действительно существует и является одним из лучших в мире в своей области – прим автора). Я же, как человек сорванный и с головой не дружащий окунулся в американскую армию всерьез, с головой. Форт Брэгг. Семьдесят пятый полк рейнджеров. Затем вершина в силах специальных операций, которая покоряется далеко не каждому – подразделение «Дельта». Ушел из армии я только после Ирака – просто не мог служить дальше. Примерно в это же время ушел из армии и брат – в исследовательский центр какой-то суперкрутой фармацевтической фирмы, которая изготавливает лекарства от головной боли и импотенции и дерет за них втридорога. Я же пошел работать помощником шерифа – поскольку кроме как воевать, ничего не хотел, да и не умел особо делать.