Что касается конкретных наркотиков, используемых в первом триместре, мисс Миллер утверждает, что она «не может вспомнить», хотя небольшие количества метамфетамина, крэка и героина были найдены у нее во время ареста в первом триместре. Врачи заявили, что ее ребенок, девочка, совершенно здорова, не показывает никаких признаков зависимости от наркотиков, что, безусловно употреблялись матерью в первом триместре.
Мисс Миллер подписала все документы на отказ от ребенка, сказав во время подписания, что у нее «достаточно проблем». Когда ее офицер по пробации спросил на восьмом месяце беременности, почему она решила родить своего ребенка раньше срока и отдать его на усыновление, стало ясно, что у мисс Миллер сложилось впечатление, что она будет финансово обеспечена.
Когда она упомянула об Открытом армейском центре усыновления в Бентонвилле, ей недвусмысленно сообщили, что авторитетные юридические агентства по усыновлению так не работают. Когда ее спросили, хочет ли она посмотреть/подержать ребенка после рождения, она отказалась. Когда ее спросили, хочет ли предоставить письмо и/или изображение(я) и/или любой другой сувенир для своего ребенка, который будет включен в «информационный пакет приемного родителя», в котором это письмо будет частью, она также отказалась.
Когда ее консультант по усыновлению спросил, хочет ли она, чтобы ее имя и информация были доступны ее ребенку для возможного будущего контакта, она ответила: «думаю да… если она захочет когда-нибудь найти меня и повеселиться».
Мисс Миллер заявила, что она помнит только имя отца своего ребенка, Сэт, и прозвище, которое он ей сказал — «Дым». Что касается физических характеристик, она помнит, что он был довольно высоким и хорошо сложенным, с песочными светлыми волосами и отчетливым шрамом в форме полумесяца над одной бровью.
Кроме того, мисс Миллер помнит еще одну довольно интересную деталь об отце своего ребенка. Она утверждает, что во время их единственного вечера, проведенного вместе, он смог превратиться в дракона. Утверждал, что сделал это прямо на заброшенной детской площадке.
— Огонь для меня и все такое, — говорила мисс Миллер. Очевидно, что она вспоминает галлюцинацию, которую, конечно, имела, будучи под кайфом от наркотиков.
Мисс Миллер сообщает, что биологическому отцу ее ребенка было «может быть восемнадцать или девятнадцать», и она также сообщает, что он не дал ей никакой информации о том, где проживает. Мисс Миллер утверждает, что он сказал ей, что «просто проезжал мимо, ища веселья». Она также утверждает, что не видела его с тех пор и не имела возможности связаться с ним.
Когда ее спросили, может ли биологический отец ее ребенка быть любым другим человеком, кроме человека, которого она вспоминает как Сэт, без фамилии, мисс Миллер заявила, что она «почти уверена», что она «забеременела от парня дракона», и что если это был кто-то еще, она не помнит их имен. Она говорила: «возможно шалила» с «парнем с ирокезом» на «концерте» в течение месяца, когда забеременела, но «не могу вспомнить». Биологический отец ребенка будет указан во всех службах усыновления в открытом доступе записей Бентонвилля как «неизвестно/невозможно найти».
В случае возникновения каких-либо вопросов по поводу этого сжатого отчета или любых записей, содержащихся в пакете, пожалуйста, свяжитесь с Открытым армейским центром усыновления в Бентонвилле. Спасибо вам.
Искренне,
Бетси П. Макнелли, координатор по усыновлению».
Чувствуя онемение, но в тоже время какое-то умственное напряжение, как будто мой мозг испытывал трудности с обработкой информации, которую я только что прочитала, я продолжала просматривать файл, вскоре найдя еще одно письмо от Бетси П. Макнелли к моим родителям, датированное двумя неделями после моего рождения.
«Пишу сегодня, чтобы поделиться дополнительной информацией о биологической матери вашей дочери, поскольку вы двое указали, что не возражаете против соответствующей информации. Я была уведомлена полицией штата Мичиган, что Мисти Миллер скончалась, погибла в автомобильной аварии вчера, недалеко от Детройта.
Она была одна в автомобиле, который, по ее словам, был украден у ее знакомой женщины. Мисс Миллер, очевидно, потеряла контроль над управлением и врезалась в дерево. В ее куртке была найдена стеклянная трубка, содержащая остатки крэка. С нашим агентством связались, потому что наша визитка была найдена в сумке с одеждой и предметами послеродового ухода, пожертвованными нами мисс Миллер, и полиция подумала, что мы можем помочь найти ближайших родственников мисс Миллер. Им сообщили, что у мисс Миллер нет ближайших родственников.
Ее останки будут похоронены без опознавательных знаков в чем-то, что полиция называет «участью нищего» в Детройте. Я не уверена в расположении этого места, но уверена, что информация может быть своевременно предоставлена при желании.
В случае возникновения каких-либо вопросов по поводу этого письма, пожалуйста, свяжитесь с Открытым армейским центром усыновления в Бентонвилле. Спасибо вам.
Искренне,
Бетси П. Макнелли, координатор по усыновлению».
Все еще чувствуя себя как-то онемевшей, я читала письмо, не чувствуя влаги в глазах, пока не увидела внизу мамин почерк пером.
«Кайли — просто, чтобы ты знала, если ты когда-нибудь прочитаешь это взрослой, мы с твоим отцом заплатили, чтобы Мисти похоронили на кладбище в ее родном городе Джексон Вудс. Мы также купили красивый гранитный надгробный камень, на котором было выгравировано ее имя, даты рождения и смерти, а также роза. Папа думал, что роза «легкомысленная», но мне показалось вежливым и уважительным добавить что-то другое, кроме имени и даты. Каменотес согласился, сказав, что роза казалась чрезвычайно вежливой и почтительной, особенно для надгробия девочки-подростка».
Именно фраза «девочка-подросток» заставила меня заплакать, и я отложила письмо и файл в сторону, прежде чем закрыть лицо руками, плача над наркоманкой девочкой-подростком, которая была моей биологической матерью, и оплакивая ее короткую, безусловно, тяжелую жизнь. Я поняла, что уже простила ей ее безразличное отношение ко мне, как только я прочитала слова, «выросшая в приемной семье», которые Бетти П. Макнелли написала в своем первом письме.
Не имея возможности найти моего возможного биологического отца без его фамилии, я продолжила свою жизнь. У меня не было другого выбора.
Теперь, в настоящем, более года спустя, глядя на результаты моего генетического теста гена в вестибюле моего жилого дома, я знала, что это не так. Основываясь на деталях, которые я прочитала о нем в своем отчете об усыновлении, я полагала, что моего отца теперь можно найти. В конце концов, перевертыши были гораздо меньшей группой, чем средние американские мужчины. Не могло быть много перевертышей по имени Сэт и по прозвищу «Дым», у которых был отчетливый шрам в форме полумесяца над одной бровью.
Мне просто нужно было попасть в группу перевертышей, чтобы я могла провести расследование и поспрашивать, чтобы найти его. И к счастью, Гринвуд, сообщество перевертышей, где Эми думала, что женщины с геном перевертыша из Моксона будут «назначены», было всего в часе езды от Джексон Вудса, где, по-видимому, я была зачата.
Это означает, что, возможно, мой биологический отец спустился в лес Джексона из одного из небольших городов в середине Мичигана или в Северном Мичигане, где, как говорили, родом многие из перевертышей Гринвуда. Может быть, мой биологический отец в настоящее время живет в Гринвуде.