— У нас одинаковые глаза, маленькая Саманта. Ярко-зеленые… широко посаженные.
В ответ на простой факт, который она заявила, я просто кивнула.
— Я знаю.
— Подожди, пока не выходи замуж… подожди землетрясения. Когда-нибудь в твоей жизни кто-нибудь заставит тебя почувствовать это. Обрати внимание.
Я кивнула.
— Сделаю.
— Не бойся, если тебе страшно. В этом есть хоть какой-то смысл?
— Да, прапрабабушка Мэри.
Бабушка Джинни фыркнула.
— Отлично. Пожалуй хватит, — нахмурившись, она сделала широкое движение рукой, глядя прямо на меня. — Иди на кухню, Саманта. Иди сделай сэндвичи для себя и мамы. В холодильнике есть индейка, сыр и салат… я бы тоже не отказалась от сэндвича. Пожалуйста, добавь мне немного горчицы.
Бабушка Джинни жестом попросила меня снова выйти из комнаты, и я ушла. Я ушла после того, как еще раз взглянул на мою прапрабабушку, чьи глаза были так похожи на мои собственные.
Мне больше не разрешали сидеть у ее кровати.
Ее дыхание ухудшилось. Боль в груди усилилась. Помимо эмфиземы, у нее также была ранняя стадия рака легких. В ее возрасте, из-за того, что она потеряла восемьдесят с чем-то фунтов, это было почти неизлечимо.
Ее врач назначил морфий. Моя мама и бабушка забрали его из аптеки и начали давать ей. Это заставило ее замолчать. Это сделало ее такой, что она просыпалась, может быть, раз в пару часов, и даже тогда, ненадолго.
Через два дня после нашего разговора я прокралась в комнату и прижала к ее руке белое сердце из бумаги. Там было написано: Я люблю тебя, прапрабабушка Мэри. Я воспользуюсь твоим советом. Я буду ждать «землетрясения». Спасибо тебе. С любовью, твоя праправнучка, Саманта.
Спустя час или около того я снова пробралась в ее комнату и увидела открытую в форме сердца записку, прижатую к груди, показывая, что она прочла ее. Она отдыхала, закрыв глаза, и улыбалась. Я вышла из комнаты, не издав ни звука.
Примерно через час после этого я услышала визг бабушки Джинни.
— Гейл, иди сюда! Гейл, поторопись! Она перестала дышать! О, боже. О, Гейл. Ну… это правильно, Гейл, да? Так доктор сказал, что это произойдет!
Гейл была моей мамой, и она скоро прилетела в спальню, ее привлекли крики ее собственной мамы.
Это был первый и последний раз, когда я навещала свою прапрабабушку. Ее дочь, моя прабабушка Лиз, умерла годом ранее. Обширный инсульт. В возрасте семидесяти восьми лет. Сын прапрабабушки Мэри, Чарльз, также умер к этому времени, также от инсульта, в возрасте семидесяти одного года. Он не оставил ни детей, ни наследников. Только женщины теперь носили семейную родословную, а я была самым молодым носителем.
В следующем году, когда мне исполнилось пятнадцать, бабушка Джинни погибла в автокатастрофе, в возрасте пятидесяти шести лет. Остались только моя мама и я, и несколько очень дальних родственников на холмах Западной Вирджинии. Я слышала, что они были двоюродными или троюродными братьями, что-то в этом роде. Моя мама тоже не была уверена в этом. Во всяком случае, они не были частью нашей жизни в Форт-Уэйн, Индиана.
Прошли годы. Я переросла подростковый период и переступила порог двадцатилетия. В настоящее время мне было двадцать семь, и я чувствовала «дрожь». За тринадцать лет, прошедших с тех пор, как моя прапрабабушка велела мне дождаться этого, я медленно пришла к выводу, чтобы записать это как какой-то Аппалачский миф или странную, бессмысленную сказку, точно так же, как моя бабушка Джинни в основном сказала, что это было.
Однако то, что я чувствовала сейчас, не было мифом. То, что я чувствовала, было на сто процентов абсолютно реальным. Какой-то род землетрясения пульсировал у меня внутри, пока я стояла и смотрела на мужчину передо мной. Мне было немного страшно, без всякой причины. Я чувствовала себя немного окрыленной, снова без веской на то причины. А также чувствовала себя более чем немного безоружной. На самом деле, если бы я была лодкой, то была бы тем, кто плывет по течению далеко в океане, без якоря.
Мужчина передо мной протянул руку с нейтральным выражением лица.
— Я командир Рид Уоллес. Пожалуйста, зови меня Рид.
«Просто потому, что он такой красивый», — подумала я. — «Вот почему ты волнуешься, Саманта. Просто из-за его внешности».
Это было, конечно, правдоподобно, потому что взгляд командира Рида Уоллеса был чем-то, что «взволнует», наверняка. Я была уверена, что он самый привлекательный мужчина, которого когда-либо видела. Совершенство: высокий, темный и красивый, он, честно, выглядел как голливудский актер или модель, может быть, за исключением того, что немного более суровый, чем среднестатистический актер или модель, не то чтобы это меня удивило. Большинство актеров и моделей не были перевертышами медведей, которым было поручено защищать тысячи жизней.