- Да собственно… с Чечней война идет...
- С кем? – округлил глаза Воробьев.
- С Чечней.
- Да ты что?! Чеченцы теперь враги нам? Это как же? Такие ребята бравые да удалые! У нас в роте трое бойцов было чеченов. Нет, вру, двое, один ингуш. А во всей Советской Армии?! Много. Бок о бок с ними сражались, родину от фашиста защищали. Одна у нас с чеченами родина – Советский Союз… Друг у меня, Руслан Мадаев - чеченец - настоящий друг, верный. Из одного котелка хлебали, одну самокрутку на двоих курили. Да что там самокрутка! Он меня от смерти не раз спасал, а я его… - Воробьев опустил голову. - Убило Русю в сорок третьем… - и тут же снова вскинул на парня горящий взгляд: - Как же так?! Как такое случилось, что чечены вдруг врагами нам стали?..
- Понимаешь, Семен… - Стас задумался. - Давно все это началось. Ведь я не на первой, я на второй кавказской войне… погиб. Все дело в политике. Сначала Дудаев… - Стас замолчал и, вопросительно взглянув на сотоварищей, предложил: - В общем, долго придется рассказывать. Может, как-нибудь в другой раз?..
- А что это ты, Стас, нас завтраками кормишь? – взъерепенился Семен. - Про Сталинград потом, про Чечню потом. Скрытный ты какой-то… А может, ты не за Россию голову сложил? А, Стасик?.. Может, ты против Советского Союза воевал? – Взгляд старшины Воробьева загорелся недоверием. – Как этот… белогвардеец?
- Я за родину воевал, - спокойно возразил Орлов, - за Россию.
- Знаю я, за какую Россию ты воевал, - махнул рукой Воробьев. – Не за Россию ты воевал, а за богатство, за барахло свое.
Орлов усмехнулся кончиками губ и пожал плечами - спорить с Семеном казалось ему занятием глупым и бесперспективным.
- Или может, ты скажешь, за идею воевал? – не унимался Воробьев. – Тогда почему так хреново? Выперли мы всю белогвардейскую нечисть из России. Кто из вас, из дворян, да князьев в живых остался, все кто куда разбежались. Кто в Париж, кто в Константинополь. Попердывали оттудова, не без этого. Да только Советский Союз, - Семен поднял сжатый кулак, - это сила! Его не запугать никому и не разрушить!
- Может, я тебя расстрою, Семен, - сказал Стас, сочувственно посмотрев на Воробьева, - но Советского Союза уже нет.
- Как нет? – охнул сержант и заморгал глазами.
- Лопнул Советский Союз в девяносто первом. Все республики пожелали стать независимыми и разбежались. Теперь в каждой стране свой президент.
- Президе-е-ент? Это как в Америке что ли? – спросил огорошенный таким страшным известием Семен.
- Вроде того. А Чечня от России не отделилась, осталась в составе. Но… толку-то, - Стас махнул рукой.
- Остаться остались, но сделались врагами, - догадался поручик Орлов.
- Не все чеченцы враги, - принялся объяснять Стас, – только боевики. Бандиты, то есть. А мирные жители – нормальные, лояльные России граждане. Им там, в Чечне, тоже не сладко. Бандиты своих прессуют не меньше, чем наших… Нет, ну не так, конечно. Русских они вообще ненавидят. А нефть из нефтепроводов и скважин воруют, нашу, российскую, между прочим. Наркотой всю страну завалили, фальшивыми деньгами. Людей похищают и выкуп требуют. А если у родственников денег на выкуп нет, над пленниками издеваются, в ямах их держат, работать на себя заставляют от зари и до темна за глоток воды и кусок хлеба. А потом головы им отрезают, а мужикам еще и яйца! Это что, терпеть все? Вот и решил наш президент порядок навести.
- И что, - спросил Орлов, - с кем Россия еще воюет в настоящий момент?
- Больше не с кем. Но отношения… я бы не сказал, что они у нас со всеми соседями хорошие. Понимаете, Юрий Андреевич…
- Можно просто – Юрий, - разрешил Орлов.
- Понимаешь, Юра, все хотели независимости, они ее получили. А что дальше? Экономически-то все республики от России зависели. В одиночку политику вершить – умельцы нашлись, а экономика… тут вопросы. Жрать нечего стало, кого-то обвинить в этом надо. Не себя ведь, любимого. А кого проще всего? Россию, конечно: Россия такая, Россия сякая…
- Ну, дела, - сказал Семен. – Советский Союз развалили, со всеми перессорились… А Украина? А Белоруссия?! С ними-то как? Они же братья наши, славяне.
- Ну… - замялся Стас.
- Понятно, - выдохнул Воробьев, - просрали родину.
- А ничего хорошего и не могло получиться, - заявил поручик Орлов, – если за управление государством берется всякое быдло.
- Ты кого быдлом назвал?! – подскочил Семен и двинулся с кулаками на поручика Орлова. – Ты Ленина и Сталина быдлом обозвал?
- Господа! Господа! – Гусар Прохор Егорович Сокольский встал между ссорящимися.
- Ты кого господином назвал?! – услышав оскорбительное, как ему казалось, обращение, Семен тут же переменил объект атаки, но драку начинать не спешил. – Я тебе не господин, запомни это штабс-капитан!
- Штаб-ротмистр, - поправил Прохор. – Хорошо, не господин. Как прикажешь к тебе обращаться?
- Зови меня товарищем, - гордо заявил Воробьев. – Товарищ старшина или товарищ Воробьев.
– Хорошо, товарищ Воробьев… И все-таки, не надо так жарко выяснять отношения. И вообще не надо. Не самая подходящая ситуация для драки. Нам, господа… и товарищ Воробьев, о другом сейчас подумать надобно.
- Тебе надобно, ты и думай о чем хошь, - огрызнулся Семен и, вспомнив, заметил: – А не ты ли, гусар, меня на дуэль надысь вызвать собирался?
- Про дуэль это ты, товарищ Семен, сам придумал, у меня и в мыслях такого не было.
- Как это не было?! Ты говорил: за такие слова на дуэль вызывают.
- О дуэли я ничего не говорил, - повторил Прохор и, видя, что Семен немного остыл, продолжил: - Итак, господа, предлагаю прекратить разного рода пикировки и поразмышлять вот над чем…
- Над чем? – тут же спросил Семен, которого всего лишь несколько секунд назад совершенно не заинтересовало предложение Сокольского подумать.
- Во-первых, - гусар стал загибать свои длинные сильные, но излишне красивые и ухоженные, по мнению Семена, пальцы, - зачем мы здесь? Второе: где это – здесь? И, наконец, почему именно мы?
- Ответ на третий вопрос кажется мне наиболее простым, - немного подумав, сказал поручик Орлов. – Вернее, это не ответ, но есть нечто, объединяющее всех нас. Все мы полегли на полях сражений, отдав свои жизни за родину. Еще конкретней – за Россию.
- Это ты что ли за Россию жизнь отдал? – с вызовом спросил Воробьев, хмуро глядя на Орлова.
- А почему нет? – пожал плечами Прохор Сокольский. – В моем и в твоем, Семен, случае все очевидно. Чужеземец напал на Россию, мы встали на ее защиту и погибли геройски. Но и Юрий Андреевич защищал родину, ту родину, которую он считал своей и единственной. И не важно, кто был его врагом. И Стас… Хоть он и не с чужестранными захватчиками сражался, а с жителями своей страны, но...
- Ну, не только, - покачал головой Стас. - На стороне чеченцев много иностранных наемников воюет. Хаттаб, например, араб. Сука бородатая! Да там полно арабов и прочих мусульман.
- …Стас тоже родину защищал. Мирных жителей, россиян.
Воробьев хмыкнул, но промолчал.
- Итак, господа, - продолжил Сокольский, - здесь собрались воины - патриоты России. Погибшие воины…
- Мужики! – в голову Стаса пришла неожиданная мысль. - У меня есть еще одна версия. Правда, она… как бы это сказать?..
- Говорите, Станислав, - подбодрил его Орлов. - Чем больше версий, тем короче путь к истине.
- А что если нас по птичьему признаку сгруппировали?
- Как это? – не понял Семен. – По какому такому птичьему признаку? Ну-ка, ну-ка. Про ангелов с их песнопениями я уже байку тут слушал. Чего еще про птичек расскажете?
- Все просто, - стал объяснять Стас. – Ты Воробьев, Прохор - Сокольский, Юра – Орлов.
- А ты? – спросил Семен.
- Да, кстати, - заметил Сокольский, - по фамилии ты не назвался.
- У меня смешная фамилия. Я Филин. Станислав Иванович Филин.
- Как?
- Фи-лин, - по слогам повторил Стас и посмотрел на реакцию товарищей. Прохор крякнул, Юра опустил глаза и почесал нос, спрятав улыбку в ладонь. Семен, казалось, не понял.