Катя, время от времени зависавшая в международных чатах, нередко сталкивалась с замечаниями, вроде: «У вас, у русских, куча проблем с правами человека». На первых порах она просила уточнить посыл и, увидев ответ по типу «Вот у меня друг на Урале живет, не может пол поменять. Что это, если не нарушение прав человека?», начинала агрессивно ругаться, своими язвительными комментариями добиваясь лишь того, что ее блокировали. Теперь на одной из кнопок быстрого набора у нее стояла фраза «Зато нет проблем с головой», и это действительно сокращало время на бесполезные споры, куда она по-прежнему влезала, ища отдушину. С Твитча ее удалили за нарушение правил сайта, когда она довольно резко высказалась о модернизации в сфере самоидентификации среди детей и новоявленном 31 поле, о котором человечество до XXI века даже не подозревало. Из Twitter она удалилась сама, насмотревшись, как работают права человека на американском президенте.
Свободы не было нигде, а вот вседозволенность, этот разъедающий плоть и дух крючок крабового менталитета, за который цеплялись все «не-такие», лезла изо всех щелей.
Впрочем, в России были проблемы не только с геями.
– Да, пап, – Катя поднесла трубку к уху, отворачиваясь от телевизора. Наташа уменьшила громкость.
– Привет, дочка. Как дела?
– Нормально.
– Что делаешь?
Катя перевела глаза на часы. Был вечер. Они сидели в гостиной у Наташи, допивая вторую бутылку вина, и смотрели какой-то американский сериал, вызывавший в Наташе и ее маме бурю восторга, к которой Катя присоединялась всегда с опозданием.
– У Наташки сижу.
– Правда?
– Да, – Катя насторожилась. – Что случилось?
– Да ничего. Дай Володю к телефону.
Катя жестом попросила Наташу поставить телевизор на паузу и вышла на кухню. Здесь за обеденным столом на диване, похрапывая, дремал друг Сергея Анатольевича.
– Дядь Володь.
Храп прервался на высокой ноте. Мужчина приоткрыл глаз.
– Чего?
– Папа просит вас к телефону, – Катя протянула трубку.
– Алло, Анатолич? Здорово! Да задремал малеха. Все хорошо, как сам?
На кухню подтянулась Наташа и тетя Таня. Места сразу стало как-то мало.
– Не, я сегодня дома. Девчонки у меня, да, – Владимир Львович подмигнул им, застывшим в дверях, и тут вдруг стал серьезным. – А, вот оно что. Понял тебя, Анатолич. Ну спасибо, что позвонил. Да, конечно помню, в следующую субботу. Договорились, все. Давай, доброй ночи.
Владимир Львович передал Кате телефон.
– Ну чего там? – не вытерпела мама Наташи.
– Да ничего. Опять детишки Навального на улицы высыпали. Сказал за девчонками приглядеть, а то, мол, чего в универе от безделья только ни нахватаются. Так что сегодня сидите дома.
– Да мы и не собирались уходить, – пожала плечами Наташа. – Не май месяц на дворе.
Это было время, когда многие люди страны вывалили на улицы после провокационных расследований «Фонда борьбы с коррупцией» Навального. Последний его фильм про дворец Путина наделал много шороху, впрочем, никого не удивив. Российский менталитет исторически складывался таким образом, что простым людям было интересно не столько, откуда богачи берут деньги, сколько то, чем все это закончится. Экспрессивные разоблачения Навального возбуждали в либеральном студенчестве чувства европейского патриотизма, и те выходили на улицы вновь и вновь не из желания что-то менять, а из интереса – посмотреть, что из этого выйдет. Прокатившиеся по России митинги были явлением непонятным, в некоторой степени даже смешным, если вспомнить, насколько успешны бывали подобные предприятия в Российской империи и Советском союзе. На улицы выходили школьники, студенты и взрослые из числа тех, чью жизнь целенаправленно испортил Путин своей резиденцией в Геленджике. Но в этих вылазках на Пушкинскую и Болотную площади, если уж и не было смысла, то был дух, – этого не отнять. Дух либерализма, который в 2022 году оказался запертым где-то в подвалах Лубянки многочисленными законами, окончательно прижавшими журналистику и свободу слова, а после выведен на расстрел.
За происходящим Катя не следила, однако то тут, то там до нее доносились отголоски возмущения студенческой диаспоры. Она лишь пожимала плечами. Россия никогда не была Францией, и студенчество не имело ни одного рычага давления на государство, которое, в свою очередь, не гнушалось пачками грузить недовольных в полицейские машины. Кроме того, как лидер Навальный был слабоват, а русские, как звери, чувствовали слабость, и руководить ими нужно было уметь. В общем, политического лидера из этой фигуры не получилось бы, это было ясно, и Катя больше не интересовалась этой темой. Возможно, она бы вышла за идею, но идеи ведь тоже не было. Была череда взяток, случаев незаконного обогащения в годы беззакония, и все это было известно, и на каждого была заведена папка, представлявшая собой вторую мошонку каждого взяточника, за которую правительству можно было ухватиться при любом удобном случае, чтобы стрясти с миллиардеров денег на постройку олимпийских объектов, запуск студенческих стартапов, финансирование погибающих и уже погибших отраслей. И так оно работало повсеместно: в России, в США, в Великобритании, в Китае, – все страны держали магнатов за яйца, время от времени закрывая глаза на их махинации и тем самым только усиливая хватку. Это все было не ново, нет, совсем не ново!