– Вы же с ним все-таки не встречаетесь?
За окном медленно проплывали дома. Россия была огромной страной, и здесь не строили небоскребов, поэтому большинство современных домов ограничивались 12-16 этажами. Эти прямоугольные скворечники редко отличались друг от друга, и в поисках своего дома люди ориентировались по каким-то своим сакральным ориентирам: по клумбе, за которой ухаживает соседка, по мусорке, которая всегда до краев полна пакетами из Макдоналдса и KFC, по проржавевшему москвичу, который стоит во дворе уже третий год.
– Нет, – выдохнула она. – Ты не против, если я приоткрою окно? Душно.
Катя едва могла дышать от заполнившего салон парфюма. Ее глаза уже начали слезиться от запаха жженой карамели, сандала и спирта. Она не выносила мужских запахов.
– Почему нет? – спросил Сергей после недолгого молчания. – Я имею в виду, он очевидно из вашей когорты…
Катя усмехнулась. Свою «когорту» она чувствовала издалека. Дима был не из них. Его выдавала одежда, считавшаяся среди среднего класса почти дизайнерской, но не имевшей хода у класса повыше. Да и цепочка, крашенная в золото, была лишь пылью в глаза.
– Что ты имеешь в виду под «нашей когортой»? – язвительно отозвалась Кожухова. – Полчище богатеньких?
– Я не имел в виду ничего такого! Просто… Есть простые люди, вот как я или Яна, за которых никто не платит и которые все силы вкладывают в учебу…
«Почему же ты пытаешься приударить за мной, а не за Яной?», – подумала Катя. Ей были неприятны такие разговоры, но от них было никуда не деться. Между такими, как она, так называемой «золотой молодежью», и ребятами из простых семей была пропасть такая же, как между Москвой и регионом. Но разница в достатке семей и, как следствие, качестве жизни, которая неизбежно вызывала зависть и проклятия со стороны наименее обеспеченных людей, была лишь верхушкой айсберга. У них были принципиально разные привычки и интересы. Например, Марину было невозможно заставить есть домашнюю еду, она была ресторанщицей, знала ресторанный этикет на зубок и не стеснялась указывать людям на их ошибки, в чем те видели заносчивость выскочки; а Надя едва ли не все свободное время проводила на массажах и СПА-процедурах, хотя и не по своему желанию, – ее мама была визажистом-косметологом, владела крупной сетью салонов красоты и в своем неумолимом стремлении к идеалу была чуть ли не хуже Вероники Кирилловны.
Большинство их одногодок не могли себе позволить ни импульсивных покупок, ни ресторанов, которые для них казались обыденностью. У них даже не было времени: боясь вылететь из университета, они до глубокой ночи занимались и зубрили, чтобы иметь возможность в следующем году перейти на бюджет или хотя бы добиться скидки на обучение. Старание и прилежание, которые должны были окупиться в перспективе, весьма далекой от здесь и сейчас, или же не окупиться вовсе (и так бывает), были связаны с напряжением, какого не ощущала золотая молодежь, получавшая те же оценки, что и труженики. Эта горькая несправедливость не могла не вызывать среди «простых» людей разочарования и тщательно скрываемой ненависти. Отсюда и все недовольные, бастующие и митингующие. Но люди никогда не были равны.
Кожухова выбивалась из готовой канвы. Она хорошо занималась и благодаря подтачиваемой ее скуке, бросавшей ее за учебники, чтобы хоть чем-то себя занять, была переведена в сентябре на бюджет, чем вызвала гнев многих «малоимущих» (как их называла Марина). Те были убеждены, что ей, дочери известного модельера и члена Госдумы, по статусу не положено иметь бюджетное место.
Верный своему обещанию, Сергей Анатольевич передал ей счет с суммой, отложенной на ее образование. Хотя эти деньги не могли – да и не должны были – покрыть все расходы девочки, носившей украшения Ван Клиф, Катя не могла не чувствовать гордости, видя, как в онлайн-банке эта сумма набирает объем.
– Не обижайся, – продолжал Сергей, – я знаю, что ты тоже стараешься…
Катя едва сдержала смешок, настолько неуместным было слышать из его уст ободряющие слова. Она не старалась – ей просто было нечем себя занять. Ее успехи не были связаны с лишениями: она не страдала недостатком сна, не ущемляла себя в развлечениях. Ей просто было некуда пойти. У нее были хорошие гены, и многих проблем, связанных со здоровьем и уходом за собой, ей удавалось избежать, у нее не было особых интересов: в школе она кочевала от художественных мастерских до курсов визажистов, и теперь она скучала. Некоторые люди обманчиво считали, что она умеет все, потому что у нее природный талант, но на самом деле из врожденных даров у нее была только усидчивость. Ее отец надеялся, что она пойдет на международные отношения или закончит Финансовую Академию, но она решила взять перерыв на четыре года в МГУ. Никому и в голову не приходило, что при таком первом она откажется получать второе высшее образование. Даже Кате.