Гена
— Да послушайте же меня!
— Простите, молодой человек, ничем не можем вам помочь, — усмехаются на другом конце провода.
— Неужели вам так сложно приехать и просто убрать ЭТО из моей квартиры?! Он в соседней комнате! Только и ждет, чтоб оттяпать мне руку… А потом ногу… А потом башку!
— Единственное, что могу для вас сделать, — это дать совет: пересмотрите свое отношение к алкоголю. Или к психотропным веществам — не знаю уж, что вы там употребляете. — Голос звучит настолько издевательски, насколько это возможно.
— Да ничего я не употребляю! Только табак…
— Значит, отнесите свои сигареты в лабораторию. Пусть проверят. Мало ли чего там. — Голос в трубке откровенно измывается.
— Да БЛЯДЬ! Как вы не понимаете! Он хочет меня УБИТЬ! СОЖРАТЬ!
Оператор давится от смеха.
— Парень, ты мне вот что скажи, — выдавливает из себя сквозь хохот. — Ты серьезно это сейчас говоришь? Если прикалываешься, оштрафуем за ложный вызов.
— В последний раз прошу по-хорошему: приезжайте, иначе…
— Иначе что?
— Иначе… иначе я покончу жизнь самоубийством!
— Ну, этим ты бабушку свою пугай, а не меня. Я тебя не знаю — мне все равно, хоть ты там бензином облейся и сгори. А теперь вот что. — Голос становится серьезным. — Иди проспись. Еще раз позвонишь — будут проблемы на твою жопу. Я предупредил.
Гудки.
— Да чтоб ты сдох! — вопишь. Голос срывается на хрип. — Мудило ебаное!
Швыряешь телефон о шкаф. Кусочки корпуса и начинка фонтаном разбрызгиваются по комнате.
Утро очередного понедельника началось как обычно — с будильника. Как всегда, с горем пополам ты заставил себя подняться с кровати. Дальше должны были быть водные процедуры, мерзкая рожа в зеркале ванной, невкусный завтрак, неудобная одежда. А потом на работу.
Но все пошло наперекосяк. Ты заходишь в ванную и видишь…
… крокодила.
Отдыхает в прохладной водице. Повиливает хвостом. Лупает глазами.
Ступор.
Стоишь и смотришь. А рептилия, положив голову на бортик, глядит на тебя. Морда вытянутая. Маленькие глазки не мигают. Ноздри на кончике носа чуть пульсируют.
Лениво перебрасывает лапу через край ванны. Кренится.
Шлепается на пол, идет к тебе.
Ты в ступоре. Чудище успевает просунуть морду в сужающийся дверной проем.
Мчишься в спальню. Не успеваешь захлопнуть дверь. Спотыкаешься. Обрушиваешь светильник, несколько книг с прикроватной тумбочки.
Он бежит за тобой, неуклюже подпрыгивает на коротких лапках.
Взбирается на кровать, ввинчивает желтый немигающий взгляд тебе в глаза. Готовится к смертельному броску.
Вскакиваешь, хватаешь с подоконника первое попавшееся — стеклянную бутылку из-под минералки. Запускаешь гадине промеж глаз.
ЧПОМП.
Пока крокодил неуклюже встряхивает ушибленной головой, пулей вылетаешь в коридор, захлопываешь дверь.
Отдышался.
Прислушиваешься к тишине за дверью.
Осторожное шуршание лап по ковру. Крадется к двери.
Покрываешься гусиной кожей.
Изо всех сил сжимаешь дверную ручку — как раз вовремя: с внутренней стороны ее пытаются повернуть. И как ему только удается… Он же… крокодил.
Одной рукой удерживаешь ручку, другой двигаешь к двери платяной шкаф. Мышцы напряжены, лицо в судороге. Но ты двигаешь, двигаешь этот шкаф — пока он не прижимается боком к двери.
Теперь не открыть.
Удивляешься, как тебе на такое хватило сил.
А если бы дверь открывалась внутрь?!
Не думай. Лучше не представлять себе. Она все же открывается наружу. И хорошо.
Прислушиваешься.
Спальня молчит.
Ни звука.
Слушаешь долго.
Минуту…
Две…
Три…
Пять…
Ничего…
Ничего…
Вообще ничего…
А не привиделось ли тебе?
Размышляешь: какой еще крокодил в ванной? Бред сивой кобылы! Не мог же он пробраться по водостоку. И по вентиляции не мог. И через дверь войти: где бы он взял ключи?
Крокодил. В ванной. В твоей занюханной квартире.
Потом был звонок в МЧС.
Восемь тридцать. Пора на работу.
После неудачного звонка ты решил отложить неприятности на вечер. Еще одно опоздание — тебя уволят. Пора собираться.
Подумаешь — крокодил. Заработок важнее.
Возвращаешься домой сырым сумеречным вечером. Рано темнеет. За половину ноября снег успел несколько раз выпасть и растаять. Моросит мелкий холодный дождик. Кашляешь, выталкиваешь из горла упрямые комья мокроты. Так и не долечился после простуды.
Весь ноябрь — как одно тридцатидневное дождливое предвечерье. Или как серая опухоль зимней оттепели. Неопределенность повисла в холодном воздухе.
Продрогший до костей, синими пальцами поворачиваешь ключ в замочной скважине. Осторожно заглядываешь.