Настроение – лучше не бывает. Не зачитали, значит, произошло что-то такое
неведомое ему, и в его пользу.
Подошел день экзамена. Экзамен принимал также начальник кафедры, только физики.
Достался Лебедю билет, как билет: разложение сил методом параллелограмма, второй закон Фарадея и задача. Задачу он сразу решил, параллелограммов с вьющимися вокруг них векторами тоже нарисовал несколько, а со вторым законом опять заминка.
Отследив момент, когда кто-то отвечал начальнику кафедры, Лебедь пошел отвечать его ассистенту, Клавдии Ивановне. Клавдия Ивановна сразу установила, что задача решена неизвестным науке методом, но ответ правильный, претензий нет. С параллелограммами они с ней тоже не без некоторых трудностей, но разобрались. Разбиралась преимущественно она, а Лебедь поддакивал. Дошли до второго закона Фарадея, Лебедь перевернул лист. Клавдия Ивановна внимательно осмотрела его писанину и почему-то шепотом спросила:
- Это что такое?
Чтобы соблюсти конспирацию, он тоже шепотом, но довольно-таки нахально ответил:
- Второй закон Фарадея, как я понимаю...
А на обратной стороне листа были только несколько вариантов расположения букв “а”, “х”, “ц”.
- Ну, идите, - сказала Клавдия Ивановна, но уже в полный голос.
Лебедь ушел удрученный. Опять, похоже, на два балла, но теперь уже за наглость.
Назавтра построение, черный список, из оставшихся “улетело” еще примерно треть, а Лебедь опять уцелел. К сочинению он даже готовиться не стал – никаких проблем. Учительница русского языка и литературы в школе – Людмила Ивановна – участник Великой Отечественной войны, вдова офицера – человеком была очень суровым и требовательным. Высокая, худощавая, всегда очень строго одетая, она была беспощадная. Своей не знающей компромиссов требовательностью она вбила в учеников русский язык столь крепко, что у Лебедя до сих пор сохранился инстинкт: если где не хватает запятой, он ее сразу ставит – от греха. Учительницей она была замечательной, но поняли ученики это позже, когда ветер в ушах отсвистел, а тогда злились на нее, дулись, за глаза Пышкой дразнили.
Итак, сочинение - отлично.
Очередной экзамен – устная математика. Принимал снова тот же начальник кафедры Иван Иванович. Достался Лебедю билет про логарифмы, а он их почему-то любил, как простые, так и десятичные. Он готов был отвечать сразу, с лету, без всяких запинаний. Тут Лебедь совершил грубую тактическую ошибку. Он полез отвечать без подготовки. Комиссия во главе с Иваном Ивановичем блестящие логарифмические выкладки выслушала довольно рассеянно, и начали ему задавать дополнительные
вопросы, к логарифмам никакого отношения не имеющие. Начал плавать и в результате
13
получил оценку хорошо.
На мандатной комиссии выяснилось, что Клавдия Ивановна на экзамене по физике поставила ему тройку. Слово взял Иван Иванович, сказал, что при рассмотрении результатов письменной работы установлено: ответ на экзамене Лебедь дал полный и
правильный, и если бы не шпаргалка, то о двойке и речи быть не могло. Поэтому, он,
Иван Иванович, ходатайствует перед мандатной комиссией о зачислении Лебедя в училище условно. Члены мандатной комиссии полистали его личное дело. Два года работы, да и товарищам и не в бесспорной форме, но помогал. В решении мандатной комиссии появилась запись: “Зачислить условно”.
III
Первая реакция Лебедя после мандатной комиссии была шоковой. Он, как пьяный, шел по территории училища, ничего не соображая от счастья. По всем злым стечениям обстоятельств он не должен был стать курсантом, но, тем не менее¸ сдал экзамены, выжил и поступил.
В казарме он взял лист бумаги и написал домой письмо, сообщил, что он зачислен в училище.
В течение суток курсантов переодели в военную форму, и он впервые ощутил на своих плечах погоны – признаке солдата, которым Лебедю только предстояло стать.
В конце лета роту курсантов, в которой находился Лебедь, подняли по тревоге, экипировали по полной боевой выкладке, и курсанты пешком прошли пять с половиной километров от училища до пристани на Оке. Там курсантов усадили в видавший виды речной трамвай под номером 13, и курсанты в течение трех часов в нем добирались до летного лагеря, созерцая проплывающие мимо поля и деревни. Высадили их в пустынном низком месте напротив высокого берега села Кузьминское. Огляделись вокруг – пусто. Узнали, что до лагеря еще пять километров. Для бывалого солдата – это не расстояние, а для молодых курсантов, которые впервые надели сапоги, да еще не научившихся заворачивать ноги в портянки, это расстояние стало адом, ноги, естественно, были сбиты, и на финише колонна представляла жалкое зрелище – доплелись на последнем дыхании.