«Батарею передвинуть на высоту 112, — диктует Бойков усатому, остроскулому, в мохнатой папахе капитану. — Как только очистим Морозово, немедленно туда старшин с кухнями и водкой. Автомашины для раненых на просеку. Вывозить в санэскадрон в Покровское. Командирам эскадронов повторное, требовательное напутствие: передвигаться как можно быстрее, короткими бросками, не задерживаться долго».
Полковник вскидывает большие черные глаза и смотрит в упор на собеседника. Белки его глаз от напряжения и бессонницы покраснели, а в самых зрачках упорная, твердая решимость. Она подхлестывается перекатным гулом гвардейских минометов, возбужденными голосами людей, готовых по первому сигналу ринуться в бой.
Неожиданно артиллерийский гул замирает. Сознание давит непривычная тишина, напряженная, налитая суровой угрозой.
— Ракету! — коротко бросает Бойков усатому капитану.
В воздухе с треском лопаются сигнальные ракеты. Над лесом взвиваются ярко-красные вспышки, и хриплый протяжный голос рвет напряженную тишину:
— Первый эскадрон! Вперед!
— Второй эскадрон!..
Старший лейтенант Поворотиев стоит на наблюдательном пункте рядом с полковником Бойковым и, не отрываясь, смотрит в бинокль.
По полю с громким криком «ура» густо растекаются цепи наступающих. Темные на снегу фигуры бойцов скатываются с бугорка в низкорослые изодранные снарядами кусты ольшаника к небольшой речушке. За нею на изволоке виднеется немецкая оборона.
Лихорадочно-торопливые пулеметные очереди то вспыхивают, то замолкают, то вновь разгораются с бешеной силой. Справа от атакующих эскадронов, из леса, в белых маскировочных халатах, волна за волной появляется панфиловская пехота.
— Панфиловцы пошли! — громко выкрикивает Бойков.
Он стоит в расстегнутом полушубке, с раскрасневшимся лицом и наблюдает в бинокль.
— Хорошо идут, хорошо!
В окулярах бинокля мелькают серые группки немецких солдат. Они поспешно отходят к зеленеющим на пригорке елям.
Полковник, оторвав от глаз бинокль, круто повернувшись к усатому капитану, приказывает:
— Эскадронам приготовиться к атаке!
Сунув бинокль в футляр, Бойков сбрасывает с плеч полушубок. Полевые ремни ловко обтягивают его крупную, в темно-зеленой телогрейке фигуру. Придерживая рукой шашку, он сходит с наблюдательного пункта и направляется к своему коню.
Офицер связи старший лейтенант Поворотиев, опустившись на колено, пишет генералу Доватору немногословное донесение…
Артподготовка все еще продолжается.
Над болотом белесая мгла. В удушливых облаках тумана едва заметно чернеет редкий искривленный сосняк. Шевчук и Рябинин вышли вперед обследовать местность. Зина привела эскадрон Шевчука на то место, откуда они вышли ночью. В глубоких следах разворошенного снега и земли уже стекленел молодой ледок. От болота веяло мертвой тишиной и затхлостью.
Шевчук попробовал встать валенком на мшистую кочку и тут же провалился по колено в воду.
— Тю-ю!
Кондрат, сплюнув, отошел в сторону и, присев на пень, начал перематывать портянку. Скосив глаза на добротные сапоги Зины, он кивнул головой и улыбнулся. Поманив к себе старшину, отдал какое-то приказание.
— Пока туман не разошелся, надо войти в болото и отыскать Стакопу. Может, он ранен… — говорила Зина Рябинину.
— Да, надо торопиться, — согласился Рябинин, всматриваясь в туманную муть.
Подошел Шевчук и, посасывая трубку, вынул из полевой сумки карту.
— Ну, как думаешь, Кондрат Харитонович? — спросил Рябинин.
— Пока никак… — уклончиво пожал плечами Шевчук.
Решение у него созрело еще дорогой, но он, глядя на карту, продолжал что-то обдумывать. Зину возмущала эта медлительность.
— Быстрей нужно. Там же человек… — проговорила она отрывисто.
— Там один человек, а у меня сто. Вы не волнуйтеся, барышня. Все будет в порядке, — ответил Шевчук, сипя потухшей трубкой.
— Имеет сто человек и медлит. Мы, трое… — не унималась Зина.
На ее реплику эскадронный не обратил ни малейшего внимания.
— По-моему, надо разбить эскадрон на несколько групп, — предложил Рябинин.
— Совершенно верно. Я тоже так думаю, — подтвердил Шевчук. — Малую группу направим по этому следу. Три группы по десять человек пойдут вот здесь, — командир эскадрона показал на нарисованные красным карандашом стрелки. — Большая группа с пулеметами останется здесь для прикрытия, а зараз можно отдохнуть и перекусить.