Рулевые научились, наконец, сносно удерживать лодку на заданной глубине и прекратили рыскать по курсу. Механики устранили все подтекания масла и соляра на тринклерах, и теперь машинный перестал быть основным поставщиком жирной грязи в остальные отсеки. Удалось справиться с протеканием сальников перископов. Никак не можем придумать, что делать с конденсатом, постоянно стекающим по переборкам в трюм, откуда его приходится время от времени откачивать за борт. Требуется какой-то лёгкий и тонкий теплоизолятор. Если использовать кору пробкового дерева для оклейки бортовых переборок, то обойдётся сие весьма недёшево, да и горюча пробка изрядно. Только вот не существует в природе материала дешевого, сходного с пробкой теплопроводностью и к тому же негорючего. Однако что-то с этим делать необходимо. Да и в лодках потеплее стало бы. А пока что сыро у нас и холодно. И чего греха таить - грязновато.
Мы наработали изрядный опыт торпедных атак. Определили наиболее выгодные курсы и дистанции торпедной стрельбы. Установленный в ЦП при переоборудовании лодок электрический прибор управления торпедной стрельбой, задающий торпедам угол отклонения от диаметральной плоскости, значительно облегчили нам прицеливание. Поначалу работа с ними показалась нам несколько сложноватой, путались в переключении тумблеров при установке отклонения, но полегоньку освоились и с этим. Благодаря постоянной практике и новому способу наведения торпед стали мы попадать в неподвижную цель чаще, чем мазать. Выпустили по баржам по две боевых торпеды. Попали все четыре. Впечатление от их воздействия на баржи самые необыкновенные. Новые торпеды гораздо мощнее принятых флотом на вооружение. Достаточно сказать, что от взрыва обе баржи просто преломились в середине, выпустив всё своё содержимое на волю волн, и быстро затонули.
Произвели изрядное число минных постановок, из надводного и подводного положений. Никаких неисправностей в работе минных элеваторов не случилось. Мины выходили ровно, с положенными интервалами и вставали правильно. В очередной беседе с Налётовым я изложил пришедшую Михаилу Михайловичу Тьедеру идею о плавающих минах и показал нарисованный нами эскиз устройства такой мины. М.П. нашёл, что такая мины получается даже проще обычной, якорной. И обещал доложить В.К. об изобретении нашем. Если Георгиевский завод освоит их выпуск, то такая мина наделает немало дел на вражеских коммуникациях и рейдах. Поскольку общепринятыми способами траления ни обнаружить, ни обезвредить подобные мины невозможно. Только при личном контакте с нею...
Вволю настрелялись по баржам-мишеням, от которых нашими стараниями уже мало что осталось. Определились с погодными условиями, при которых артиллерийская стрельба достаточно эффективна. Мало-мальски серьёзный шторм делает применение артиллерии лодок невозможным. Наилучшей дистанцией для пушечной стрельбы признали от 5 до 3 кабельтовых. На более дальних дистанциях процент попаданий падет ниже всякого допустимого уровня, а при нашем боезапасе в 80 снарядов, превращает сие действо в полную бессмыслицу. С четырёх же кабельтов наши комендоры навострились из этой "немки" всаживать в цель не менее 7 снарядов из десятка. Совсем недурно! И скорострельность в шесть выстрелов в минуту позволит пустить среднее судно на дно за весьма непродолжительное время, если целить и попадать под ватерлинию. При штилевой погоде, разумеется.
Наше с М.П. предложение о дополнительном отсеке в конструкции новых лодок получило одобрение начальства в лице ВК Г.А., и руководство строительством поручено Михаилу Петровичу Налетову. Он уже закончил расчёты, занимается разработкой технической документации по новым лодкам и вскоре готов будет приступить к их строительству. Помашет нам шляпой с берега и немедленно займётся постройкой.
В начале февраля приезжала супруга с сыном. Ужасно по ним соскучился. Зимняя крымская погода с ветрами и дождями ничем не лучше питерской. Однако радость встреча с родными изрядно подняла настроение и сняла накопившуюся усталость. Прогостили они 20 дней, из них больше половины мне пришлось провести в море. Однако, выкроил время и свозил их на автомобиле в Севастополь, где мы с удовольствием погуляли по набережной, закончив вечер в ресторане, в обществе знакомых офицеров. Увы, но видеться нам приходилось урывками. Лодки съедали всё моё время. Видя такую мою занятость и не вынеся несносной скуки проживания в этой древней дыре, называемой Балаклавою, супруга рассердилась на меня и уехала в Питер. На прощанье удалось успокоить её тем, что получил я от Налётова предложение поработать с ним на Николаевских верфях. По окончании перегона лодок намереваюсь уйти я к нему в помощники на завод и всерьёз займусь любимым делом - конструированием и строительством подводных лодок. Годы уже дают о себе знать. А в Николаеве климат изрядно отличается от Петербургского в лучшую сторону. То-то супруге будет в радость её любимые цветочки разводить. И Сергея Яновича с Иваном Бубновым туда заманю. Люди они талантливейшие. Многие пользы принесут русскому подводному флоту. А в том, что ОН будет, уверен я теперь совершенно.