За Оршей Платова нагнал Ермолов, которому Кутузов приказал остановиться в Толочине и ожидать прибытия Милорадовича. Это повеление должно было убедить войска в том, что вслед за авангардом к Березине подойдет и сама армия, тогда как она безнадежно отстала, засидевшись в селе Добром после боев при Красном. Матвей Иванович и Алексей Петрович, давние приятели по костромской ссылке, решили обмануть Михаила Илларионовича.
Ермолов, вспоминая события того дня, писал: Платов «согласился подтвердить донесение мое фельдмаршалу, что повеление его дождаться авангарда в местечке Толочине я получил, уже пройдя его, хотя я находился еще за один переход, и представил со своей стороны, что, вступая в огромные леса Минской губернии, ему необходима пехота, почему и предложил он мне следовать за собою или сколь можно ближе».
Эта невинная ложь была вызвана медлительностью главнокомандующего, упорно ожидавшего точных данных о направлении отступления Наполеона. Правда же состояла в том, что Платов, оставивший в Орше 1-й егерский полк, действительно оказался без пехоты, столь необходимой ему в природных условиях Белоруссии.
Так и шли один за другим с небольшим разрывом: Платов с казаками впереди, Ермолов с егерями и гренадерами позади. По сторонам дороги валялись брошенные французами пушки, тысячи умерших и замерзших людей, видны были пепелища селений.
Люди страдали от ужасающего бездорожья, но особенно из-за недостатка продуктов питания. Солдаты, офицеры и генералы — все были в одинаковом положении: никто не имел ни одного сухаря, ни манерки вина, ибо обозы отстали. И все-таки никто не роптал. Офицер лейб-гвардии егерского полка Василий Сергеевич Норов вспоминал:
«Нам стыдно было бы роптать на судьбу свою, глядя на страдания неприятельского войска и на пример обожаемого нами начальника, неутомимого Ермолова»{293}.
События приближались к развязке. Наполеон всеми силами тянулся к Борисову. Кутузов, оставаясь за Днепром, чуть ли не ежедневно требовал сообщить ему, в каком направлении отступает неприятель, ибо без того не мог решить, куда вести свою армию. Платов в это время продолжал изнурительную борьбу с арьергардом противника. Ни Ермолов, ни Милорадович не могли оказать ему помощь, поскольку отстали от него на один-два перехода. Витгенштейн тоже бездействовал, чем поставил казаков под угрозу флангового удара корпуса Виктора.
Несмотря на известную несогласованность и даже просчеты русского командования, французы уже не заблуждались относительно своего положения. Настроение, преобладавшее в их рядах, очень точно выразил граф Пьер Антуан Дарю:
— Завтрашний день — переход через Березину, он решит нашу участь; может быть, я не увижу более Франции, моей жены и детей. Эта мысль ужасна{294}.
Графу повезло: он увидел прекрасную Францию, жену и детей. Многие не увидели.
Ермолову не довелось участвовать в боях на берегах Березины. Подойдя к Борисову, он по повелению главнокомандующего соединился с армией Чичагова, и тот отправил его в резерв. Однако Алексей Петрович, оказавшись «очевидным свидетелем» тех трагических для неприятеля и драматических для адмирала событий, позднее посчитал своим долгом описать их и дать им принципиальную оценку в своих воспоминаниях, чтобы донести правду до современников и потомков…
ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ БЕРЕЗИНУ
Наполеон, избежав «совершенного истребления» у Соловьевой переправы через Днепр и у Красного, приближался к Борисову, где еще в начале ноября было назначено соединение всех русских войск. По авторитетному мнению К. Клаузевица, «никогда не встречалось столь благоприятного случая… чтобы заставить капитулировать целую армию в открытом поле»{295}. Кутузов имел трехкратное численное превосходство над противником; еще более важным было позиционное преимущество, ибо французам предстояло форсировать Березину под угрозой ударов с фронта, флангов и тыла одновременно. Кольцо окружения сжималось.
«Поспешите… к общему содействию, — писал М.И. Кутузов П.В. Чичагову в Минск, — и тогда гибель Наполеона неизбежна». Главнокомандующий допускал даже, что противник успеет до подхода русских занять Борисов и, переправясь через Березину, двинется «прямейшим путем к Вильне». Для предупреждения этого он настоятельно рекомендовал адмиралу занять отдельным отрядом дефиле при Зембине, в котором легко можно задержать значительно более сильного неприятеля. Таким образом, Дунайская армия должна была принять основной удар на себя, но только своими силами решить эту задачу он не мог.