Офицер снова улыбнулся.
— Да мы один лишь залп успели дать! Тут же вся банда по щелям попряталась. Смех и грех: едва лишь завидев орудийные дула, они бегут кто куда. Мы загородились подводами и ждали подхода кавалерии со стороны Крестового перевала. На счастье полк генерала Мадатова Валериана Григорьевича подошёл быстро. Сообща отогнали шайку от стен, выручили княгиню. Но кавалеристы оставили нас пока... — офицер махнул рукой на запад, туда, где небеса подпирала сахарная голова Казбека. — Гоняют сброд по горным кручам. А те, как жабы, скачут с кочки на кочку...
От обоза к ним, громыхая ранцами, уже бежали солдаты.
— Эй, Истратов! — крикнул капитан Михаил Петрович. — Поймай-ка, дружок, моего Агата!
И оборачиваясь к Фёдору, добавил:
— Валериан Григорьевич отпустил Этэри-ханум на свидание с дочерью в Кетриси. Княгиня и упорхнула птахой одна, без сопровождения, с одной лишь мрачной девкой-служанкой. Так вот, я волнуюсь... Далеко ли до Кетриси? Что там за дымы, не Кетриси ли?
— Он самый и есть, — ответил помрачневший Фёдор. — Я ж кричал вам, вашбродь, что князья Коби с нами — значит, и Этэри-ханум тож.
— А Этэри-то-ханум завлекательная баба. Эх, расцеловал бы её всю, от пяток до макушки, коли не был бы таким трусом, — хохотнул капитан Михаил Петрович. — Только я — трус, казак Фёдор Туроверов, законченный трус. Боюсь чеченского кинжала — и всё тут.
Русское воинство вошло в Кетриси, развернув полковое знамя. Солдатские сапоги вздымали в воздух прах земной. Следом катилась артиллерия, громыхая ободьями колёс. С орудийных лафетов щерились дула пушек. Тут были и подводы с провиантом и боеприпасами. Их тащили уродливые вайнахские волы. Замыкала шествие арестантская рота в сопровождении полуэскадрона гусар Мадатова. Последней катилась похоронная телега. На ней, прикрытые дерюгой, лежали тела русских солдат, павших под Коби. Правил телегой унтер-офицер, пожилой дядька с седыми обвислыми усами.
Кетриси встретил обоз с опасливым почтением. Женщины сняли празничные наряды и облачились в простые платья. Они, с кувшинами на головах и малыми детьми у подола, стояли по краям дороги. Старики сидели на скамьях в входов в свои жилища, опираясь узловатыми ладонями на ружейные приклады. Детвора сбивалась в щебечущие стайки. Мальчишки протягивали руки, пытаясь дотронуться до грозного чугуна пушек, но отгоняемые строгими окриками орудийной прислуги, бежали прочь. С громкими криками взбирались на плоские крыши строений, смотрели оттуда, как марширует по улицам родного аула чужое войско.
Фёдор проводил князей Коби и вернулся в Кетриси вместе с Мажитом, чтобы встретить капитана Михаила Петровича подобающим образом. Он стоял за спинами женщин, высматривая в толпе пленных Йовту и его приспешников. Где же он, чернявый предатель, осмелившийся разбойничать, не снимая солдатской формы? Пленные двигались в центре обоза, прикованные наручниками к общей цепи, Йовта шёл последним. Лишённый доспехов, он казался ссохшимся и тщедушным: плечи, шея и голова замотаны окровавленной повязкой. Он с трудом переставлял длинные костлявые ноги, волоча за собой на цепи тяжёлое чугунное ядро. Оно стучало по камням, кроша в щебень мелкую гальку. Глаза поганца были полуприкрыты. Время от времени Йовта пытался остановиться, но понукаемый гусарской плетью, возобновлял движение, не размыкая век.
Абдул-Вахаб с братьями и сыновьями встречал союзников на пороге своего дома. Он низко поклонился полковому знамени, произнёс сдержанно:
— Салам тебе, русский офицер. Приветствую тебя от имени рода князей Кетриси. Родственник великого Ярмула и мой лучший друг, владетель княжества Коби, этим утром покинул нас, торопясь в свою вотчину, разорённую войной.
Аймани он видел мельком. Она стояла в толпе жительниц Кетриси. Как все, прикрыла волосы платком. Она и не думала смотреть в сторону славного воинства. Она искала глазами Йовту, а когда нашла — смотрела только на него.
Ближе к вечеру им удалось перекинуться парой слов. Аймани сама явилась к дому Абдул-Вахаба, прошмыгнула мимо дозорных, выставленных для порядка Переверзевым, разыскала Фёдора в том самом козьем сарае, где они провели пару ночей, обняла, поцеловала в ухо, шепнула:
— Скажи русскому командиру: Йовту надо убить немедленно. Сегодня. А труп выставить в поле, чтобы издали было видно...
— Аймани, — Фёдор попытался её обнять, но она отстранилась.