Иван Кузьмич не услышал, строчки разбирал. Вчитался, пальцем по той, где «постановили», провел, выдохнул резко. А потом и брякнул первое, что в голову прикатило:
– А они там, того, не передумают?
Потом, спохватившись, на гостя исподтишка взглянул и еще более удивился. Комполка смеялся – беззвучно, почти не разжимая губ. Вспомнилась чья-то байка о том, что товарищ Волков единственный раз в жизни улыбнулся – когда о свержении Николая Кровавого узнал.
– Не передумают, не бойся! – отсмеявшись, махнул широкой ладонью гость. – С аэропланом прибудет курьер, официальный документ привезет. Я выписку захватил, чтобы тебя заранее порадовать.
Товарищ Кречетов помотал головой, чувства утрясая, провел пальцами по вспотевшему лбу, затем наконец-то улыбнулся:
– Прямо гора с плеч! Признали-таки, решились!.. Это ж какую ты радость всем привез, товарищ Волков! Да что там говорить, эх!..
на этот раз не выдержал, в голос завел. Комполка вновь засмеялся, подхватил:
В дверь уже заглядывала чья-то встревоженная физиономия. Кречетов дернул рукой, отсылая бдительного товарища подальше, сжал пальцы в кулак, по сукну столешницы пристукнул.
– А вот так им всем!.. Хрен печеный вам, товарищи монголы, вместо Сайхота. И товарищу Шумяцкому – тоже хрен с прибором! И Сунь Ятсену…
– Погоди ты! – поморщился Волков. – Пошумели, и хватит. О том, что знаешь, пока молчи, не трезвонь раньше времени.
Отхлебнул остывший чай, поставил пустую пиалу на край стола.
– О другом подумай. Признали твою Сайхотскую Аратскую, а почему?
Иван Кузьмич честно попытался, но без особого результата. Не думалось совершенно. Даже настоящей радости пока не было, только страшная глухая опустошенность – и непонятная дальняя тревога где-то у самого горизонта. Почему-то вспомнилось, как они с товарищем Волковым впервые встретились. Очень похоже на сегодняшнее утро, только вокруг расстилалась желтая степь Северной Халхи, у подножия поросшего сухой мертвой травой холма змеилась маленькая речушка, которой даже нет на карте, а в небе неслышно парили две большие черные птицы.
– Товарищ Кречетов, здесь кто-то чужой, не наш!..
Всеслав Игоревич тогда тоже явился при полном параде, только на «богатырке» синела не звезда, а буддийская «лунгта». И карабина не было, лишь маузер в деревянной кобуре.
Про аэроплан в тот день речь не шла. Товарищ Волков, предъявив удостоверение, небрежно пояснил, что решил лично произвести рекогносцировку местности. Что ж, самое обычное дело – командир красного полка, сам-один, без коня, даже без мотоциклетки, посреди монгольских просторов. Тогда Кречетову было не до загадок, но после пришлось поломать голову.
А еще Иван Кузьмич понял, что разведка не виновата. Никакой аэроплан возле Беловодска этим утром на вынужденную не садился. Ни в десяти верстах, ни даже в сотне.
– Мне сейчас, Всеслав Игоревич, о другом думать надо, – наконец рассудил он. – За признание, конечно, земной всем поклон. И тебе поклон за весть радостную. Только это, как понимаешь, не конец, а всего лишь начало. Теперь можно и как ее… Конституцию принимать, и комитеты трудящихся аратов организовывать…
Не договорил, с товарищем Волковым взглядом встретился.
– Долг платежом красен, Иван Кузьмич! Мене, мене, текел, упарсин… Вам в Сайхоте повезло больше, чем царству Валтасара, но взвешивали вас не боги, а люди.
Широкая ладонь легла на стол, словно печать поставила.
– Руководство СССР пошло на риск обострения отношений с соседями, чтобы иметь верного союзника в центре Азии. Сейчас мы устанавливаем дипломатические отношения с Западом и Востоком, а значит, ряд, скажем так, акций проводить своими силами не можем. Поэтому Совнарком и Центральный Комитет будут просить… – По красному лицу промелькнула снисходительная усмешка. – Да, именно просить наших сайхотских товарищей об оказании помощи по решению ряда вопросов.
Привычные казенные слова прозвучали недобро, даже зловеще. Но Кречетов уже пришел в себя и пугаться не стал, равно как и особо удивляться. Это только на первый взгляд Союз Социалистических Республик, держава «от тайги до британских морей», в помощи их маленькой страны нуждаться не может. «Сайхот – уникальная стратегическая позиция в самом сердце Азии». Его бывшее высокородие Вильгельм Карлович знал, что говорил.