- Бессмысленность, - тут же ответил он. – Бессмысленность всего этого произведения космопромышленного искусства. Присутствует стойкое ощущение недобора данных, из-за которого мы чего-то не понимаем. Чего-то очень важного. Посуди сам: тебе нужно посадить корабль на планету; как-то его активировать, чтобы он, значит, вгрызся в грунт (а оборудование для этого присутствует, и в большом количестве); окопаться, начать добывать ресурсы, построить базу... Но для чего?! И почему для этого нужен такой специализированный, и – не побоюсь сказать – уникальнейший по своим технологиям корабль? Он очень ценный, Тактик. Очень. Несмотря на его несуразность и явную дисгармонию, он является превосходной боевой единицей.
- Ты-то откуда знаешь? Ты кроме лесов дремучих, да тварей болотных, и не видел ничего. Тебе дней-то от момента сборки сколько? Полтинник-то хоть стукнул? «Является превосходной единицей...». В памятке по «Граномунду» прочитал, или где? Или нигде? Сам нафантазировал? Может быть, а вернее – скорее всего – у биосов уже есть куда более прогрессивные корабли. КораблИ-и, Мед! Корабли! Много! Которым мой прекрасный, конечно же, «Граномундик» на один перекус будет. «Уникальнейший», блин. Да у них этих «уникальнейших» в каждой эскадре по три штуки наверняка есть.
- Нету. В том-то и дело, что нету. И каждый такой корабль, который биосы получают с Триеры, они даже не вводят в бой. Потому что эти корабли являются именно, что уникальной технологией, которую не могут повторить такой подвид биосов, под наименованием «энфайнел», которые обладают куда большими технологиями, чем подвид второй – «люди». Назначений у кораблей несколько, и, что более важно, далеко не каждый Адмирал получает его во владение, даже если одержит чистую победу на Коре. Мне неизвестен весь механизм получения главного приза, но этот приз был получен за всю историю Триеры всего двенадцать раз. Твой случай – тринадцатый. Смекаешь? Каждая из версий кораблей обладает своим направлением развития, и каждый из них достигает размеров в шесть-восемь километров. Такие объекты люди до сих пор делать не научились, хотя они многое умеют. Я знаю потому, как я присутствовал на допросах всех захваченных в плен биосов. И на этих допросах я интересовался не только обстановкой «в» и «на» Триере, но и ситуацией вокруг неё. И они мне очень многое понарассказывали. Так вот: твой флагман не стоит подставлять под удар. В случае его потери тебе не удастся воссоздать его. По крайней мере, очень долго тебе этого не удастся. Лет, примерно с десяток, даже при условии наличия у тебя полного его чертежа и всех ресурсов. Тебе просто не хватит уровня технологий, которыми обладает только один производственный комплекс в этом секторе. Триера.
Что-то щёлкнуло. Опять.
Такой щелчок я часто слышал в своём чреве лишь по трём причинам:
1) что-то из-за чего-то остыло;
2) что-то от чего-то отвалилось;
3) что-то до чего-то додумалось.
Третья причина была наиболее редкой, но оттого и наиболее ценной. Это означало, что ко мне в мозг пришла какая-то мысль, и надо срочно её думать! Но, ввиду того, что я ещё не знаю, какого рода эта мысль, думать мне поэтому нечего. Из-за этого и щёлкает вхолостую весь комплект шестерёнчатой логики, неспособный пережевать то, что ему не по зубцам.
Но я, как обычно, не стал зацикливаться на этом «щелчке», а по традиции задвинул эту ещё не сформированную догадку подальше в память, поближе к медитации. Останусь как-нибудь наедине – пошукаю «Предиктором» по этому месту в более тщательном порядке. А между тем, Ботомед продолжал перечисление своих подвигов на ниве аналитики, честно сказать, удивляя меня довольно дельными логическими выкладками по внутреннему устройству моей летающей крепости.
Например, Ботомед полностью подтвердил моё предположение (точнее, убеждение) о том, что я, вместе со своими замами являюсь единым вычислительным комплексом и, по сути своей, я есть один робот, а не семь. Мой «либертас» разделён на несколько частей по причине, пока непонятной для Ботомеда, но то, что это не вредит делу, лесной санитар-убийца знал совершенно точно.