Вот перед моим взором в тёмном пространстве появилось ещё более тёмное облако. Это – моя Проблема. Проблема, которая носила имя: «Выбор планеты для установления лагеря». Облако имело чёрный непроницаемый цвет именно по этой причине – проблема не имела решения на данный момент. Ни одного решения.
А в правом углу моего «интерфейса» крутилась неярко горящая сфера. В ней было 112 объектов, плюс одна жирная искра в виде звезды. Это и была звезда. Звезда той самой системы, в которой я сейчас и нахожусь. Сто двенадцать выбранных мною объектов выделялись более тусклым светом, а те пять, что я уже проверил, и вовсе были выполнены в виде чёрных дыр со светящимся ободком «границы горизонта». Они были мертвы для меня.
Я глубоко вдохнул, вгоняя в себя побольше энергии для процесса числения. Затем выдохнул, прогоняя её через все модули и кластеры, отвечающими за логику и абстракцию одновременно. И приступил.
Сейчас вместо деревьев, олицетворяющих множество вариантов, на меня смотрели те самые маленькие звёздочки, которыми и был усеян весь небосклон вокруг меня. Только вместо веточек теперь из этих звёздочек росли яркие молнии. Которые, в принципе, ничем не отличались от тех же веток вариантов, что были ранее.
И сейчас из нескольких таких светильников к чёрному облаку проблемы как раз тянулись с десяток таких электрических «веточек». Едва они коснулись облака, как оно сразу изменило оттенок на менее тёмный. А я узнал, что по косвенным признакам больше всего борт №А1141 интересовала в каждой исследуемой планете скорость её вращения. Следующая молния добавила информации о зондах, которые не забуривались слишком глубоко и не проводили сложных процедур разведки, ограничиваясь лишь пробами поверхности грунта, газоанализом да электронапряжённостью поля планеты в плане плотности.
Третья точка добавила от себя тот факт, что объект №5 кардинально отличался от всех остальных тем, что он практически не вращается вокруг своей оси, что, скорее всего, и привлекло внимание таинственного борта №А1141. По крайней мере, судя по тому, что мне удалось заметить в деятельности этого мини-граномунда в моём флагмане, так это то, что он вёл разведку совсем не по тем правилам, которые существовали в этой сфере.
Например, его зонды при всей их сложности искали всего два элемента на планете-цели: углерод и силициум[1]. И чем их доля была больше – тем лучше. Никаких глубинных замеров, никаких серьёзных сканирований. Ни-че-го.
Очередная веточка вариантов добавилась ко всё больше светлеющему силуэту проблемы. Молнии множились и бодро выплясывали на поверхности тёмного облака, едва я формировал новую версию происходящего. Я действовал в условиях сильного недостатка данных, но постепенно смутная картина стала обретать конкретные черты.
Каждая звёздочка обзавелась уже довольно пушистым хвостом из сверкающих молний, и всё больше и больше проясняла ситуацию во мраке проблемы. И во мраке проблемы стали прорисовываться знакомые очертания окончательного решения.
В, теперь уже серой дымке некогда непроглядной проблемы вращалось тело. Это тело было сферическим. Это тело было искомым решением. Это тело было мне очень знакомым телом. Это тело было моим домом. Моим старым домом, где я «родился»...
В мутном мареве, разрываемого молниями облака проблемы, вращалась Триера.
А от неё тянулась сиреневая нить куда-то вправо-вниз, замыкаясь на маленькой точке, что вращалась вокруг модели «Солнца» местной звёздной системы.
***
Я вышел из режима медитации. По всему периметру всех моих полей зрения пылали уже привычные алые плашки тревоги, и стелились красные полотнища внутренних неполадок, чему я и не удивился даже. Так было всегда – чем больше я медитировал, тем тяжелее давались мне последствия. Причём, последствия те получал только я один, а моих периферийных устройств это совершенно не касалось.
И в данный момент Комендант Мегавольт и Скоп прекрасно функционировали без намёка на какие-либо ошибки. Как только я их освободил, они тут же вернулись к своей работе, как будто и не прерывались ни разу.