А с проталкиванием камушков вглубь планеты и вовсе не возникало никаких проблем, так как бортовые конвертеры энергии очень эффективно превращали температуру ада за бронёй во внушительные цифры живительной энергии. Которая, правда, почти вся шла на то, чтобы удерживать уровень уплотнения корпуса на отметке в 25%. Но должен сказать, что эти 25% составляли восьмикратный запас прочности от того, который сейчас требовался на самом деле.
А если бы эти 25% включить в космосе, в условиях космической битвы, то фактически мой флагман получил бы семисотпроцентную прибавку к броне. И это не считая силовых щитов. То есть, это означает, что моя нынешняя восьмиметровая физическая броня превратилась бы в 64-хметровую.
Такую броню имеют тяжёлые заградительные L-платформы орбитального размещения, и для уничтожения таких платформ требуется очень много кораблей и ещё больше ресурсов. И времени... два дня где-то.
Но и для того, чтобы продержать этот уровень уплотняющего поля хотя бы в течение секунды, мне понадобится более 3-х гигаэнсов. Мой корабль в штатном режиме генерирует их семь. То есть, фактически, находясь в открытом в космосе, мой флагман будет опустошён через две секунды. А ещё через полсекунды у него погаснут все щиты.
Сейчас же конвертерные энергостанции корабля спокойно снимали с его бортов более 4-х гигаэнсов с каждого участка, и этого хватало на все его нужды с запасом... Да, у меня был запас. Ну а как же? Запас всегда должен быть.
Последние девять часов мы просто дрейфовали в сторону дна, не в силах ни толкнуть тяжёлые валуны, ни обойти их. Но мы могли их прогрызать.
«Граномунд» впервые активировал своё буровое оборудование на отметке в пятьдесят семь километров, кроша неповоротливую, но сильно размягчённую породу всем своим буровым арсеналом. Я даже многое почерпнул из этой области, глядя на то, как он орудует немногочисленными штангами на интересных планшайбах и крутит самими бурами внутри невидимой мне цели. Всю возню я наблюдал, разумеется, на всё той же трёхмерной голограмме, которой пользовался и сам бот-бурильщик, встроенный Триерой в тело корабля.
Пробив или разрушив часть очередного астероида, мы не махали ластами в сторону пролома, а медленно опадали в него под тяжестью своего веса и немного (на 18% тяги) помогая себе шнековыми движителями, которые, по изначальной задумке должны были толкать нас по твёрдому тоннелю, а не по плавкому киселю.
Однако наступил, наконец, момент, когда корабль зацарапал килем по чему-то очень массивному, и, выпустив опоры, приподнялся в киселе. Шнеки же он так и не выключил, так как в окружающих условиях нам ничего не стоило взмыть пушинкой вверх (такое в пути бывало, и не раз) и снова прогрызаться в этот самый низ.
Температура за бортом уменьшилась до каких-то жалких 847-ми градусов Цельсия, отчего поток поступающей энергии упал, и плотность брони снизилась на четыре процента. А, как объяснил внезапный эксперт в этой области, Корабел, делать этого очень сильно не стоило:
- Объекты вокруг представляют для нас реальную опасность, Тактик.
- А до этого они что, не представляли её что ли?
- До этого они могли бы нам нанести серьёзный урон только в одном случае – собравшись в единое скопление и разогнавшись до скорости столкновения в 1113 километров в час. А такая ситуация здесь ничтожна по своей вероятности возникновения. Мы все движемся в одном потоке, и при встрече с тем или иным объектом, имеем с ним более-менее одинаковые скорости. Так что выше сорока километров в час за весь путь у нас не набегало. Да и то – один раз, когда закоротило оба контура в материнской плате панели контроля ГПК (горнопроходческий комплекс).
Да уж. Тот пируэт и без такой безупречной памяти, как у меня, фиг забудешь. Сгорела группа ГИСок (ГИС – гибридная интегральная микросхема), отвечающих за блокировку тех самых шнековых двигателей. И стало шумно вокруг... И включились двигатели... Все...
И на полную мощность.
Насколько я могу судить, мы сделали шикарную размазанную «бочку», пробороздили бортами по двум каменюкам точно, и излупили вёслами опешившую морду третьего. Когда проблему удалось исправить, а сей полёт – прекратить, я всерьёз полагал, что мы уже расплавились и отлетели в Вечные поля Силиконовой Долины. Но – слава Ядру – я был неправ. Причём, сильно неправ. Сильно и позорно неправ был я.