Генерал нашёл прицепленную повыше фляжку и в два глотка её опустошил. Кислятина — аж язык свело, но дрожь в ногах сразу ослабла, а молотобойцы в голове поутихли. Это было приятно, и генерал решительно взялся за свой тюк. Узел сам же затянул так, что не развяжешь, но признаться самому себе стеснялся, честно обломал два ногтя и только после этого попросил помощи. Чумп оглядел узел с видом знатока, потрогал пальцем и сообщил:
— Знаю парочку заклинаний на этот случай. Отпирания и Отмыкания не к месту… Расстёгиваться тоже вроде нечему… Самое близкое — Разрывание… но, гм, не очень метко будет… как бы что другое не попортить…
— Нет, что другое не надо, — открестился Панк и на всякий случай отодвинулся подальше.
Чумп кивнул и сделал рукой быстрое движение. Клинок коротко блеснул и исчез, как будто и не появлялся. Перерезанный шнурок соскользнул, и из тюка с громким лязгом высыпалась куча генеральского барахла. Ай да умелец, порадовался генерал про себя. Если и мечом может махнуть с такой же резвостью и точностью, то, выходит, знатный боец! Попасть клинком с маху в ножны, что за спиной — это фокус, достойный признания. Глядишь, не так уж и неудачен первый спутник… И генерал склонился над своими вещами.
Была тут кольчуга, обшитая поверху некрупными стальными чешуями — знаменитая броня гоблинов-драконариев. Чумп поёжился — весит такая шкурка пуда два, в такой не больно-то шевельнёшься! Панк и не предложил, стащил перевязь с мечом и принялся надевать броню. Конечно же, попал обеими руками в один рукав, да и тот оказался воротом, помянул Стремгода, запутались каким-то образом ноги, хотя вроде намного ниже… Но новый друг не дремал — подхватил, удержал, дёрнул, повернул, и генеральская голова вылезла в ворот, а там и руки попали и рукава. Отличный спутник будет этот самый Чумп, ежели, конечно, по привычке не сопрёт с груди железные пластины.
Пару одеял генерал сапогом отпихнул в сторонку и оглядел остальное имущество. Был тут акинак вроде гзурского, с локоть длиной, был шлем с коротким откидным забралом, безразмерный балахон вполне унылого цвета, котелок, запасные ботфорты, свиток с картой Дримланда и ещё много всякой житейской мелочи.
— Это тебе. — Генерал поддел ножнами меча и подал Чумпу балахон. — На всякий, эт самое, случай. Сойдёшь за баракиста, ежели не приглядываться и рот открывать не будешь. И эту железку прибери, мне всё едино ни к чему, а ты, гляжу, ловок с такими огрызками.
Балахон почти полностью поглотил Чумпа, из капюшона торчал лишь острый нос-клюв, какой можно встретить только у гоблина. Акинак исчез где-то под робой, да так быстро, что генерал мысленно с ним попрощался (и, забегая вперёд, скажем, что никогда больше его не видел). Свою физиономию генерал частично замаскировал шлемом. Если теперь они с Чумпом благовиднее и не стали, то по крайней мере связываться никому не захочется…
Из чащи гоблины выломились, как стадо лесных кабанов, покрушив кустов и наломав веток столько, что хватило бы на погребальный костер для целого гоблинского племени. Панка спасла от увечий кольчуга, а Чумпа нечто глубоко личное, как то: изворотливость и неподражаемая шустрость. Кони прошли по оставленной просеке не поцарапавшись, словно по ковровой дорожке во дворце. Генерал им даже позавидовал и хотел было вернуться обратно и тоже гордо прошествовать по торному пути, как пристало хозяину положения. Но солнце и впрямь клонилось к горизонту, и предстояло поспешить, чтобы не остаться ночевать посреди дороги. Согласно гоблинским народным поверьям, на ночь Стремгод выпускает побродить по земле всяких чудищ из своего богатого бестиария, и те безжалостно подъедают всех, кто вовремя не спрятался, — так сказать, профилактический отъед.
— Сам-то Стремгод, поди, татей жрать завещал, мужик был не без понятия, — неуверенно предположил Чумп, во все глаза взирая, как Панк пытается взгромоздить свою избитую тушу на седло вороного. — Да только зверюги у него тоже не последние дурни — на шиша им с татями связываться? Это народ такой, что лучше сразу ноги в руки. Вот и жрут кого ни попадя, не считаясь с чинами и доблестью…
Генерал лежал животом в седле и бессильно хрипел, но разумную мысль заметил. Верно ведь — тати. Прошли, конечно, времена легендарного Роланда, который один разнёс бы любую гномью шайку и ещё успевал бы поглядывать по сторонам в поисках всеразличных благ материального свойства. Но и те, что остались, тоже могут пригодиться. Как-то судьбина закинула Панка в далёкие земли королевства Ардания, и там он впервые увидел, как ставят самых явных татей, именуемых звучно баргларами, вровень с почтенными и всеми уважаемыми рейнджерами, жрецами и монахами. Своя гильдия, своя иерархия, свои правила и даже привилегии — вот до чего доводит разгул либерализма! Так вот, в бою оные бандюги не могли, конечно, потягаться с истинными воителями, рыцарями и паладинами этой же самой Арданской Короны, но своими отравленными болтами попортили противнику немало крови — генерал не раз ловил себя на мысли, как же всё-таки здорово, что он волею судеб оказался на их стороне. Если бы удалось заручиться поддержкой этой самой гильдии баргларов, Хундертауэр не устоял бы и дня… вот только лежит та Ардания за океаном, а океан — это лужа, шире которой генерал в жизни своей не видывал. Однако к словам Чумпа стоит прислушиваться — глядишь, и ещё что-нибудь пользительное сболтнёт… мыслит верно, хоть и ущербный.
Чумп наконец додумался зайти со стороны дрыгающихся генеральских ног, ухватил одну из них и перекинул через седло. Общая масса той стороны перетянула, и Панк мешком свалился под ноги коню.
— Легче, гзур окаянный! — взвыл бедняга генерал, хватаясь за отшибленный зад. — Я ж боевой офицер, как-никак, а не базарный кейджианин!
— Извини, анарал, фигня получилась, — без малейшего раскаяния отозвался Чумп, обогнул коня, ухватил генерала под микитки и, крякнув от натуги, вздёрнул на ноги. Здоров, аж чудно. Немногие генеральские знакомые ухитрялись поднять его тушу в боевом облачении. Такой и с нехилым генеральским топором шутя управится, если, конечно, Барака наградил его при рождении хоть каким-то талантом, а не только Райденова милость ему явлена. Да, пожалуй, в пресловутой гильдии баргларов Чумпа ждал бы скорый и неминуемый карьерный рост — сила везде в почёте…
— Ну, давай ещё! — потребовал Панк самоотверженно. — Только осторожно, бережно, с почтением к летам и званию. Понял, нет?
— Скажи, анарал, а на кой тебе стремена?
— Мне? Это тебе кто-то на стременах нужен!
— Ни фига, я один работаю, от шухерника вреда завсегда больше пользы, вот хоть тебя поставь — смех и грех… А я про эти вот висюльки. Ведаешь, на кой нужны?
Генерал в растерянности подёргал стремя.
— Не ведаю… Надобно, небось… Да и красиво.
— Ногой вступить не пробовал?
Генерал сверкнул очами.
— Ну ты, темнотень ущельная! Не бывал ты в эльфийской стране Брулайзии! Не зрел ты красот чудного государства Мариого, что лежит на берегу прекраснейшего из водоёмов — Пенного моря… И не узришь уже, ибо я лично прошел там во главе воинства злых орков и жадных холмарей… Да и в Китонии, поди…
— В Китонии был, — буркнул Чумп. — Туда ты со своими орками опоздал. Там уже прошёл я, а это, считай, то же самое.
— Во-во. Чуть что — ногой наступить, попрать… Культуры-то нетути?
— Чего нетути, того нетути. Гляди и ужасайся, культуртрегер.
Чумп вразвалку дошёл до каурого, вдел ногу в стремя и легко взвился в седло.
— Ужаснул, — признал Панк дрогнувшим голосом. — Прямо эльф… Где обучался?
— Жизнь научила, — напыщенно пояснил Чумп. — Бывало, подтибришь чего… самую малость… А тут же бить кидаются. Жадный же у нас в Дримланде народ, ну просто до изумления. Вот и езжу на ком придётся, немалого мастерства достиг… На осле, на коне, на завросе, на волколаке, на Роке, на паланкине, на ковре-самолете, на тролле, помню, как-то довелось… Не советую — бежит тряско, норовит с плеч уронить, ни стремян, ни седла, да ещё и пивом пои, каждую версту…
Он высмотрел у седла топор, сдёрнул с крюка. Тяжёлый рыцарский колун на прямой рукояти, против бездоспешного неудобен, зато отлично подойдёт против латного — прорубит любой доспех, сомнёт, сокрушит, раздавит. Чумп по молодости, как все, забавлялся оружием, но топоры особо не жаловал. Впрочем, не жаловал и боевые забавы вообще, особенно с тех пор, как научился отпирать чужие замки. Однако не от всего, что ждёт впереди, удастся оборониться отмычками. Лучше быть готовым — и Чумп принялся примериваться к оружию, увешивать в руках, прицеливаться. Генерал, обойдённый вниманием, с пятой попытки попал ногой в стремя, подтянулся и, наконец, с величайшим трудом утвердил свою монументальную фигуру в положении верхом.