— Все в порядке. Это будет стоить того, если смогу освободить Луизу.
Караван располагался невдалеке от кладбища — символизм настолько тонкий, что его можно было заметить даже с закрытыми глазами. Круг крытых повозок напоминал оборонительную позицию против всех сил добра и справедливости. Нас встретили два охранника, чья вежливость имела примерно такую же искренность, как улыбка акулы.
— Нам нужен Орфей, — сказал Брэд, звеня монетами в кошельке с видом человека, готового расстаться с деньгами.
Пока нас вели через лагерь, я заметил, что большинство повозок служили передвижными тюрьмами. В одной особенно потрепанной клетке лежали больные люди — зрелище, способное испортить аппетит на неделю вперед.
— Умирающие, — сплюнул охранник, заметив мой взгляд. — Ни одного ценного раба. Чистый убыток.
Какая трогательная забота о рентабельности человеческих страданий. Все пленники оказались зверолюдьми, но меня интересовала только одна конкретная кошкодевочка.
Нас проводили в палатку и попросили подождать. Через пять минут появился Орфей — мужчина, в чьих глазах читалась история тысячи сделок, каждая из которых была выгодна только одной стороне. На лице у него было странное выражение — смесь удовлетворения и сожаления, как у врача, который вынужден сообщить плохие новости.
— Я приобрел ту, кого вы называете Луизой… — начал он вкрадчивым тоном торговца, готового продать душу по выгодной цене.
Глаза Брэда сузились с подозрением:
— И? У нас есть деньги. Какие проблемы?
Рот Орфея скривился в улыбке, предвещающей беду:
— Дворянин продал Луизу, как и ожидалось. Должен признать — сделка оказалась выгоднее, чем я предполагал. Видите ли, я провел кое-какие проверки после приобретения. Оказалось, Луиза намного ценнее моих первоначальных оценок.
Сердце у меня ухнуло в живот и устроило там небольшой бунт. Это звучало как начало очень плохих новостей, приправленных особо изощренной иронией судьбы.
— Она редкий подвид кошколюдов — тигролюд. Эта ветвь отличается исключительной силой и скоростью. К тому же она Мечник четырнадцатого уровня. Теперь понимаю, как вам удалось выбраться из подземелья живыми.
Вот так. Оказывается, спасая свою жизнь и позволяя Луизе развиваться, я собственными руками увеличивал ее рыночную стоимость. Классический пример того, как добрые дела наказываются рынком.
— Мы сражались бок о бок и росли вместе! — раздраженно сказал я. — И что с того? Это что, влияет на цену?
— Какова цена? — отрезал Брэд, демонстрируя прагматизм купца.
Орфей покачал головой с сожалением актера, играющего трагедию:
— Меньше чем за сотню золотых продать не могу.
И вот тут до меня дошло. Луиза оказалась не просто милой девочкой-кошкой, которую я хотел спасти, а редким боевым зверем с впечатляющими характеристиками. А редкие боевые звери стоят дорого. Очень дорого…
Глава 59
— Сто золотых! — взревел Брэд, как разъяренный медведь, которого лишили меда.
— Будь она девственницей, стоила бы еще дороже, — спокойно пожал плечами Орфей с невозмутимостью человека, привыкшего оценивать людей как товар. — Так уж устроен рынок.
Прекрасно. Теперь я узнал о ценообразовании в работорговле больше, чем когда-либо хотел знать. Информация на вес золота — буквально.
— Ты обещал… — прошипел я сквозь зубы, чувствуя, как справедливость мира рушится на моих глазах. — Говорил, что смогу ее выкупить…
— По рыночной цене, — вздохнул Орфей с видом человека, вынужденного объяснять очевидные вещи. — Это и есть рыночная цена. К счастью, я человек слова — на аукционе выручил бы все триста.
Ах да, конечно. Какой же я глупец — не учел, что рыночная цена может неожиданно подскочить в разы. Следующий раз обязательно заранее поинтересуюсь всеми возможными характеристиками того, кого собираюсь освобождать.
Брэд поднял руку, не давая мне совершить что-то необратимо глупое:
— Ты знал, что мы принесли пятьдесят золотых и рассчитывали потратить максимум десять. Зачем тогда все эти разговоры?
Орфей кивнул с пониманием психолога, изучающего интересный случай:
— Понимаю, ситуация влияет на наши отношения. Но ведь ты понимаешь, Рик, что я к тебе расположен?
— Хм… — было все, что я смог выдавить, пока мой мозг пытался переварить эту информацию.
— Говорил же — хорошо читаю людей. Считаю тебя отличной инвестицией. Подозреваю, в будущем ты купишь еще рабов. Хотелось бы наладить долгосрочное партнерство.