Здесь он подозревал все. Грязь на пути, голодных птиц в тихих деревьях, дикие цветы, сверкающие у обочины дороги. Он заметил по пути, что живые изгороди и молодая поросль были коричневыми и умирающими, уничтоженные атмосферной пылью. Он заметил дрожащий скот, покрытый гнойниками, на свободных полях. Извивающиеся паразиты в каждом водостоке и каждой канаве. Сам дух этого места.
Гереон не был миром, которому можно было доверять. Это не был мир, откуда Хаос можно было вытеснить или отбросить. Хаос завладел каждым его клочком.
И сколько пройдет времени, размышлял Гаунт, до того, как он завладеет им и его людьми? Он прочитал свои копии Рейвенора, Чевака, Уговоры Руки. Он прочитал пару дюжин научных трудов из Ордосов Инквизиции, которые рекомендовал Комиссариат. Хаос всегда разлагал. Факт. Он заражал. Он пятнал. Он просачивался и портил даже наиболее крепких и внимательных. Это было повсеместной опасностью на поле битвы. Но здесь... в этом мире, который по любым оценкам был миром Хаоса... сколько времени это займет?
Перед высадкой Гаунт разговаривал с Тактиком Байотой, человеком, которому он доверял. Байота подсчитал – проконсультировавшись с Ордо Маллеус – что у людей Гаунта есть около месяца.
После этого не важно, что они ощущали или думали о себе, они, скорее всего, будут развращены до спасения.
Эта мысль заставила Гаунта опять задуматься о Жероме Ландерсоне.
Они вжимались в заросли возле дороги, когда приближался транспорт. Моторизованные транспорты, с ревом направляющиеся в город. Патруль экскувиторов, который заставил их прятаться в вонючей канаве пятнадцать минут. Конвой торговцев, и колонна прицепов с высокими бортами, нагруженных зерном, которые тянули пыхтящие тракторы.
— Витталеры, — сказал о последних Ландерсон. — Съестные припасы из центральной части страны. Они поддерживают выращивание растений там, потому что землю легко обрабатывать. Зерно необходимо для столовых. Работающее население надо кормить.
Инейрон Таун теперь лежал перед ними, шаблонные жилые дома и заброшенные мельницы, башни, разрушенные дымовые трубы и спиральные храмы, которые, Гаунт знал не спрашивая, были осквернены и перепосвящены божественным тварям, чьи, даже очень тихо пробормоченные, имена заставили бы его рыдать.
Они вышли к западным палисадникам, возвышающейся защитной стене, которая окружала западную окраину города. Там было двое врат, хорошо охраняемые, с доступом к ним посредством металлических мостов, которые нависали над глубоким темным рвом в нижней части стены. В укрытии, в выщелоченном подлеске, Гаунт вытащил прицел и поводил им по окружающей местности. Палисадник был цельным, но в плохом состоянии, залатанный после вторжения.
Отряды экскувиторов охраняли ворота. На боевых платформах самой стены, он смог разглядеть солдат оккупационных сил, сверкающих в мервом свете, как жуки, когда утомленное солнце ловило их полированную, облегающую зеленую боевую броню.
По ту сторону стены, внутри города, он видел далекие заводы, выбрасывающие черный дым в воздух.
— Что это? — спросил он.
— Мясоперерабатывающие заводы, — ответил Ландерсон.
— Где они...?
— Да, сэр.
— Точно, — сказал Гаунт и убрал прицел. — Как мы попадем внутрь?
— Так же, как я выбрался, — сказал Ландерсон. — Витталеры.
Ландерсон и его товарищи залезли в пустой прицеп прошлой ночью. Теперь они должны были спрятаться в груженый.
Экскувиторы помогли им. У ворот, мрачные охранники тщательно проверяли документы, стигматы и имаго, и длинный транспортный конвой с высокими бортами стоял в ожидании, тракторы пыхтели. Макколл повел их к дороге и, проверив ее в обоих направлениях, поторопил добраться до последнего прицепа. Он залезли по откидному борту и спрыгнули на кучу зерна.
— Заройтесь! — резко сказал Макколл, и они закопались в зерно, набрасывая его себе на спины руками.
Транспорт начал катиться вперед, трактор-тягач пыхтел. Еще одна остановка. Пар шипел.
Еще проверки впереди. Затем они снова поехали, и тень от проема ворот упала на них.
Задыхаясь в зерне, Гаунт пристально вслушивался. Оклик, обмен голосами. Булькающий скрежет голосов экскувиторов. Вопросы.
Затем грохот цепей и сопение гончих.