К тому времени, как уклон стал уменьшаться, большинство из отряда разделись до маек и рубашек. Их руки и шеи блестели от пота. Фейгор все еще был полностью одет.
— Ты себя нормально чувствуешь, Мюрт? — тихо спросил его Роун. Фейгор уже шел без помощи, но травма предыдущего дня еще не покинула его. У него был немигающий, несфокусированный взгляд, и его лицо было бледным.
— Мне холодно, — сказал он. — Здесь холодно и сыро.
Роун, вытирая пот с глаз краем шапочки, просто кивнул.
Фейгора трясло. Плоть вокруг его горлового импланта была воспаленная и опухшая, а когда он говорил, аугметический тон звучал так, как будто тонул в мокроте. Жертвы войны, думал Роун.
Всегда были какие-то. Это была цена битвы, а в этот раз жертвой собирался стать Мюрт.
Белтайн и Крийд продолжали останавливаться, чтобы отдышаться. Сырой воздух вместе с их простудой делал дыхание настоящим достижением. Они оба были в очень хорошей форме, но сейчас оба казались выносливыми, как старики или слабаки.
Земля под ногами становилась рыхлой и заболоченной. Древние деревья, составляющие лес и склон ущелья уступали место мангровым деревьям и луковицеобразным саговникам. Тем не менее, лесные деревья были все так же многочисленны и все еще закрывали небо своими мясистыми листьями. Здесь внизу мотыльки были толстыми и с темной окраской.
— Это Антилл? — спросил Гаунт Ландерсона.
— Не совсем. Мы на окраинах болотистой местности. Еще несколько километров и мы точно дойдем туда.
— Расскажи мне, что ты знаешь об этих партизанах.
Ландерсон пожал плечами. — Они здесь очень давно. Они называют себя Лунатики.
— Лунатики?
— Не спрашивайте меня. Вероятно их название для них же похоже на что-то вроде сомнамбулисты. Лунатики. В любом случае, они объявлены вне закона, это то, что я понимаю. Они верят в независимый Гереон. Они не хотят быть частью Империума.
— Они отвергают Императора? — спросил Гаунт.
— Да, — сказал Ландерсон. — Они потомки религиозных радикалов, которые прибыли на кораблях колонистов. Вначале была война. Партизаны проиграли и были отброшены в Антилл. В любое место, где было невозможно возделывать землю. С тех пор они здесь. Иногда они проводят набеги или террористические атаки. Знаете, как мы их раньше боялись? Сюда прибывали инквизиторы, чтобы уничтожить их, но терялись в болотах и больше не возвращались. Партизаны всегда были постыдным секретом Гереона. Хороший, крепкий Имперский мир, который скрывает тайную популяцию сепаратистов.
Ландерсон бросил взгляд на Гаунта. — Я ненавидел их. Они были оскорблением для моей фамилии и моего права первородства. И, как я сказал, они были постоянной проблемой. Чудовища в болотах.
А затем пришел настоящий враг.
Он отвернулся и глубоко вздохнул. Гаунт понимал, что человек пытается не дать эмоциям взять верх.
— Настоящий враг. И внезапно беспокойство о нескольких сумасшедших дикарях в болотах показалось роскошью. Трон меня побери, я скучаю по тем дням, когда партизаны были нашей самой большой проблемой.
Три черных мотылька пролетели перед ними в сумраке, такие же тяжелые и темные, как Имперские сборники церковных гимнов.
— Если они против Трона, могли они встать на сторону архиврага? — спросил Гаунт.
— Без понятия. Может быть. Антилл такой неприступный, что даже Оккупационные войска оставили его в покое. Насколько я знаю, партизаны все еще там. Они могут даже не знать, что мир снаружи изменился.
— Мой лорд, он здесь, — сказал Челгур.
Уэкскулл спустился с приземлившегося корабля смерти и пошел сквозь туманный рассвет через лесную поляну. Шаттл спускался с румяного неба, мерцая прожекторами и содрогаясь маневровыми двигателями. Воины Уэкскулла подошли, чтобы встретить шаттл, и стояли рядом со своим повелителем.
В последнем шквале воздушной струи от двигателей, шаттл приземлился. После долгой паузы сбоку открылся люк, и опустилась рампа. Воздух из кабины с климат-контролем вырвался в холодное утро в виде пара. Два экскувитора сбежали по рампе вниз и заняли места по обе ее стороны с лаз-локами на плечах.
Ординалу Стенелусу пришлось пригнуться, чтобы выбраться из люка. Он был старым, высохшим, и его сморщенное тело давно атрофировалось. Одна худая рука все еще функционировала. Его сморщенная голова каталась на тощей шее. Он направился к ним по мокрой траве на шести, похожих на ходули, конечностях.
Стенелус сидел в жестком кресле, закрепленный ремнями безопасности, окруженный сложными медными устройствами, которыми он управлял своей единственной здоровой рукой. Вздыхающие гироскопы поддерживали сидение на маленьком аугметическом устройстве, из которого вытягивались удлиненные конечности. Сидящий на вершине этих тонких ног, он возвышался над массивными Космодесантниками Хаоса, и был высотой почти в четыре метра. Уэкскуллу он казался тростинкой. Один взмах руки уничтожил бы Стенелуса и его изысканную повозку.