— Полагаю, что так...
— По моему мнению плохая тактика, — беспечно сказал Этогор. — Сопротивление процветало, когда не высовывалось и любой ценой оставалось тайным. Рейд на Нарэн вытащил их наружу, как крыс. Элементарная боевая ошибка. Лучше сбежать и сохранить секретность. Их переиграли. Видите? Здесь... и здесь тоже.
— Вы убили их всех.
— Всех. Пятьдесят девять бойцов сопротивления. Без потерь с нашей стороны.
— Нет, я имею ввиду... вы убили всех.
— А, ну да, сэр. Все население тоже. Хорошая демонстрация, вы так не думаете? — Фегат рассматривал пикты еще несколько секунд, затем сложил их в пачку и отдал Маббону. — Великолепная. Великолепная работа. Просто превосходная. — Маббон улыбнулся. — Люди будут очень рады, когда я расскажу им о вашем удовлетворении, сэр.
— Шестнадцать сотен... ?
— Да, сэр, и тела сейчас горят. Сыны сделали из них костер. Посвященный нашему возлюбленному Анарху.
— Что слово заглушает все остальные...— сказал фегат.
— В самом деле, так. Фегат? С вами все в порядке?
— Просто... просто небольшая слабость. Не обращайте внимания, Этогор. Эта... эта демонстрация, которую устроили ваши люди сегодня. Очень... безжалостно. — Фегат поднял взгляд и встретился глазами с Маббоном. — Я очень впечатлен, — сказал он.
Маббон казался довольным. — Послезавтра я распоряжусь о новой тренировке. Город под названием Фургеш. Население – сорок сотен. Соответствует ли это вашим требованиям?
— Было бы замечательно, — вздохнул фегат.
Маббон засунул пикты обратно в портфель и поднялся на ноги. — Спасибо вам за уделенное время, сэр. Я знаю, что вы устали. Мне... мне сказали о нападении. Раны беспокоят вас?
— Совсем нет, — ответил фегат.
Этогор кивнул и повернулся, чтобы уйти.
— Маббон? — позвал фегат. Воин остановился и повернулся назад.
— Сэр?
— Мой телохранитель сказал, что убийцы не были Имперскими агентами. Как такое может быть?
— Сэр, у меня нет привилегии...
— Скажите мне, Маббон.
Маббон прошел назад и снова сел. Его голос был тих. — Убийцы были из Оккупационных войск, сэр. Люди, чья верность Архонту перевесила их верность его лейтенанту, Великому Секу. Некоторые рассматривают вас, как ересь и чудовище врага, которого ни в коем случае нельзя принять. Короче говоря, сэр, для них вы все еще Имперский генерал, и это делает вас целью.
— Я отрекся от Империума Человечества. Я – генерал-предатель.
— Я это знаю, сэр. Но многие верят... что это в крови. Некоторые личности, верные Архонту, боятся, что вы предадите его, помогая Великому Секу. Другие просто не понимают, почему человека, который сделал свою карьеру сражаясь с нами, теперь кормят и поят, как друга.
— Но вы-то понимаете, не так ли, Маббон? — Маббон кивнул. — Да, сэр. Я понимаю, потому что я тоже предатель.
Лагерь Лунатиков занимал почти акр болот, но очень небольшая его часть касалась земли. Он был построен на поляне среди очень старых и массивных мангровых деревьев, и по существу представлял собой группу деревянных платформ, подвешенных между стволами. Самые нижние поддерживались корнями, или были втиснуты на островки земли, которые выступали из трясины, часто с парой деревьев, выступающих из них. Другие, большие уровни, были построены между стволами деревьев, метрах в двух над поверхностью болота. Они поддерживались ходулями, утопленными в тину и тяжелыми деревянными консолями, связанными со стволами деревьев. Еще выше, меньшие платформы зависели от веревок на тяжелых ветках. Дощатые переходы соединяли нижние уровни, а плетеные лестницы тянулись к верхним. Жилища усеивали уровни, тканевые палатки из какой-то бледной ткани и сочлененные, как накидки партизанов.
В лагере было жуткое сияние. Горели жаровни, чтобы освещать это место, и свет, отражающийся от воды и листьев, давал зелено-серый оттенок.
Бростин улыбнулся, когда увидел огни в жаровнях. Он понюхал воздух. — Прометиум...— сказал он.
Ближайший Лунатик бросил на него взгляд, чтобы он замолчал. Бростин пожал плечами.
Понадобилось более трех часов, чтобы дойти до лагеря, и они прошли путь в вынужденной тишине. Гаунт до смерти хотел поговорить с Маквеннером, но партизаны ясно дали понять, что они не позволят разговоров, и поэтому он держал язык за зубами. Он не хотел сейчас с ними враждовать.
К тому же, они уступали числом почти четыре к одному. Лунатики позволили им оставить оружие, но не было никакой ошибки в том, кто руководит. И Гаунт был уверен, что оружие партизан, не смотря на то, что оно примитивное, могло быть смертельным. Он был очень заинтересован арбалетами, которые, при ближайшем рассмотрении, совсем не были ими. По конструкции они имели внешнее сходство с механическими луками, но, тем не менее, у них полностью отсутствовала тетива. Каждый арбалет был самодельным и персональным, хотя и прослеживался одинаковый шаблон: длинная, полая металлическая или деревянная трубка со спусковым механизмом позади нее, а за ним приклад. Насколько Гаунт мог предположить, казалось, что в приклад встроена силовая ячейка. Плечи лука резко изгибались назад с каждой стороны трубчатого дула, более резко, чем у любого арбалета, даже под напряжением, и были сделаны из металла, с металлическими грузиками на конце каждого плеча. Оружие было загадкой. Отсутствие видимого молоточкового механизма или затвора наводило на мысль, что это и не огнестрельное оружие, и не лук.