Говорю и чувствую, как в душе нарастает тревога. Что-то неправильное входит в мою жизнь. Или я зря паникую?
- Да, странная ситуация, - недовольно морщится Генерал. – Но пока какие-то выводы делать рано.
Смотрит на меня пристально, так что по телу бегут мурашки, и заявляет решительно.
- Вот что, Катя… Я, конечно, поговорю с Юрой перед выходом, но на всякий случай, запиши мой номер телефона.
Глава 8
Глава 8
«А девочка смышленая», - думаю, внимательно слушая Катю.
Все она вычислила правильно. Майор спецназа не мог заблудиться в рощице около дома, где прожил год. Это исключено. И тут две версии. Или майор липовый, или играет со стороны противника. Но наверняка, люди Димирова проверили подноготную бывшего майора. Тогда в чем дело?
- Пока ты была одна, ничего не происходило странного? – спрашиваю Катерину. – Может, кто в дверь стучал, или под окнами ходил?
- Кроме вас сегодня к нашей террасе никто не приближался, - улыбается она весело. А в глазах пляшут озорные чертики.
- Прикольно, да? – стараюсь понять причину веселья.
- Я заметила вас, когда вы на цыпочках обратно уходили, - поясняет Катя, убирая со стола пустые тарелки. – Это было очень забавно, Василий Петрович.
«Блин, - усмехаюсь мысленно. – Еще никому в мире не пришло в голову назвать меня забавным. Узнают пацаны, засмеют. Забавный, твою мать».
- Чем же?
- Будто боялись меня разбудить, - признается Катерина. И радостная улыбка не сходит с ее лица. Словно светом озаряет и без того красивую девочку.
- Да ты не спала. Руками махала как крыльями, - фыркаю я. А сам добавляю про себя.
«Птица моя райская!»
Поднявшись из-за стола, несу свою тарелку в мойку.
- Ой, сидите, я сама! – охает она, доставая их холодильника торт.
Да я и сам удивляюсь собственному порыву. Первый раз прийти в гости и уже хлопотать на кухне? Это точно не про меня!
Что же ты со мной делаешь, девочка?
Ставлю тарелку рядом с другой грязной посудой и безотчетно кладу ладонь на крышку пузатого заварочного чайника. На автомате переставляю его на обеденный стол, даже не удосужившись спросить Катю.
- Ой, это мой лечебный сбор, - причитает она, смеясь. – Чай я сейчас заварю.
Тушуюсь как пацан и пожимаю плечами.
- Он на виду стоял. Вот я и решил…
- Я бы тоже так поступила, - улыбается мне Катерина.
Эта улыбка нутро греет. Теплота разливается, заполняя даже самые темные закоулки души. Нравится мне эта девчонка. Очень нравится. Жаль, что чаепитием все и ограничится. Не подхожу я ей. Хоть тресни. Старый авторитарный тип. Ну какой из меня птицелов?
Наблюдаю, как девчонка достает какие-то баночки и еще один заварочный чайник. На этот раз прозрачный. Сыплет чай, заливает кипятком. Задумчиво смотрю как чаинку крутятся по спирали, а потом оседают на одно, как вода в один момент окрашивается в светлый оттенок охры, а потом темнеет.
И в который раз мысленно даю себе по ушам. Ты, Вася, совсем с катушек съехал? В голове каша, в боксерах сплошной головняк? А девочка в защите нуждается. Голуби эти шизокрылые больно странные. Юра с Ларисой. Какого хрена их днем в рощу трахаться понесло? Какие проблемы, если комнаты рядом?
– А если серьезно, Кать, может, что-то случилось, пока Юры с Ларой не было. Неспроста они тебя одну бросили, - осторожно подбираю слова, чтобы не напугать. А сам как последний балбес пялюсь на Катины руки.
Девочка режет торт, потом один кусок кладет на тарелку и передает мне. Тонкая ткань рукава плавно съезжает в сторону. В глаза бросается красная нитка изуродованной кожи. Сантиметра три, не больше.
Стопэ! Если б это было повреждение кожи от веревки, так называемый тканевый ожог, то шрам бы тянулся браслетом по периметру. А так… небольшой кусочек. Может, это тату? Специально выбила? А я разволновался. Идиот.
- Да не бросал меня никто, Василий Петрович, - вздыхает Катя, разливая по чашкам чай. – Я им сама предложила прогуляться. Это вышло спонтанно. Мне хотелось остаться одной.
- Почему?
- У них роман, им бы потискаться, а мне эта возня уже надоела. Они ведут себя как дети.
- Даже так? – приподнимаю бровь. - Странно, что их не заменили. Правилами запрещены любые личные отношения персонала.
- Так никто не знает, - вздыхает Катя.- Вы тоже никому не говорите, пожалуйста. Нельзя рушить чужие жизни. Им хорошо вдвоем. Территория охраняется. Если уж нападут, Юра сумеет меня защитить.