- С вашим командиром я уже подробно обо всем договорился. Давно его знаю. Уверен, что он сделает всё как следует. А вы по-настоящему ему помогайте.
Перед тем как вернуться в Ленинград, Попов заехал к Симонякам. Городок еще спал, но его уже ждали. Стол был накрыт по-праздничному. Весело прошел ранний завтрак. Вспомнили Москву, вечера в комнатках командирского общежития академии, вылазки за город, встречу праздников попеременно то в одной, то в другой семье...
Симоняки проводили Попова на вокзал, тепло распрощались с ним. Никто из них не подозревал, что эта встреча Маркиана Михайлович с Александрой Емельяновной будет последней, что приходит конец спокойным, мирным дням.
Жизнь бригады по-прежнему шла в напряженном труде. Симоняк целые дни пропадал на строительстве оборонительных рубежей. Приехавшему из Ленинграда начальнику управления инженерных войск командир бригады с горечью говорил:
- Укрепрайон, Борис Владимирович, я получу через годика два, не раньше. Верно?
- Пожалуй, так, - соглашался подполковник Бычевский. - Раньше работы на основных объектах не закончить. Зато какие доты!
- На доты надейся, а сам не плошай, - усмехнулся Симоняк. - Ждать два года мы не можем. Настроим дерево-каменных огневых точек и в глубине полуострова, отроем противотанковый ров от залива до залива, проволочные изгороди поставим на побережье... Тогда станет нам спокойнее.
- Правильно, - заметил Бычевский. - И я бы так поступил.
- Раз правильно - план свой полностью реализуем.
И Симоняк всё настойчивее торопил командиров полков и батальонов.
...За финской стороной неусыпно наблюдали зоркие глаза разведчиков.
В десятых числах июня артиллерийский разведчик Порфирий Аргунов прибежал с наблюдательного пункта к командиру батареи Давиденко.
- Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант?
- Случилось что?
- Сто двадцать стволов орудий прямой наводки направлены в нашу сторону, прерывающимся от волнения голосом доложил разведчик.
- Не путаешь? Сам видел?
- Собственными глазами, товарищ старший лейтенант. Точно подсчитал.
Давиденко бегом пустился к наблюдательному пункту. Аргунов едва за ним поспевал.
По деревянным ступенькам старший лейтенант быстро взобрался на верхушку дерева, где была устроена площадка, прильнул к окуляру стереотрубы. Крупным планом он видел хорошо знакомую картину: редкий, пронизанный солнцем лес, горбатую скалу, господствовавшую над окружающей местностью. Но как ни всматривался, не видел вражьих пушек на открытых позициях.
- Где же орудия, Аргунов?
- Разведчик сам подошел к стереотрубе.
- Неужели успели убрать?
Давиденко уже спокойнее стал наблюдать за финской стороной. Его внимание привлекли тени деревьев со светлыми просветами между ними. Их, по-видимому, и принял Аргунов за орудийные стволы. Сейчас эти пушки смотрели уже не в нашу сторону, а сместились влево..
- Ну и разведчик, - чертыхнулся Давиденко. - Какой переполох поднял!
Ошибка разведчика была очевидна, но старший лейтенант не спешил уходить с наблюдательного пункта. На горбатой скале по ту сторону границы он заметил необычное оживление. Среди людей, одетых в финскую форму, были военные в незнакомых зеленых мундирах. Они ходили по скале, рассматривали в бинокли нашу сторону.
Странные гости, - подумал Давиденко. - Зачем их сюда принесло?
Приказав солдату-разведчику тщательно наблюдать, Давиденко быстро спустился вниз.
Донесение о том, что происходит на границе, полетело из батареи в полк, из полка - в штаб бригады, и через некоторое время начальник разведки майор Трусов докладывал комбригу.
- Незнакомые гости? - переспросил Симоняк. - Но это, пожалуй, не гости, а хозяева: немцы. До поры до времени прятались, теперь вылезли наружу.
Обстановка становилась тревожной. Вскоре Симоняк беседовал с Кабановым, тот рассказал о приезде из Хельсинки советского посла.
- Семью с Ханко забирает.
- Почему? - спрашиваем его.
- В Хельсинки, - отвечает, - под дипломатическим покровительством ей будет спокойнее.
- Есть что-нибудь новое?.
- Немцы, - говорит, - высаживают войска в Финляндии. Война, видимо, не за горами.
Обдумав всё это, комбриг решил вывести несколько батальонов на передний край, занять построенные дзоты, установить в них орудия и пулеметы, завезти два - три боекомплекта снарядов.
Решение Симоняка даже в штабе бригады показалось рискованным. Не вызовет ли этот шаг дипломатических осложнений? Еще придется, чего доброго, расплачиваться за самостийность. Симоняк выслушал эти доводы и твердо повторил:
- Войска выводить в. боевые порядки. И делать всё скрытно.
На рассвете 22 июня 1941 года Германия начала войну против Советского Союза.
Финляндия, правда, еще говорила о своем нейтралитете.
- Какой, к черту, нейтралитет! - вырвалось у. Симоняка. - Они пока не стреляют, но ужами ползают возле наших границ, ведут воздушную разведку. Хотят врасплох захватить.
В эти дни комбриг действовал с необыкновенной энергией. У него не было свободной минуты. Не удалось даже выкроить времени, чтобы проводить на корабль семью, которая вместе с семьями других командиров эвакуировалась в Таллин. Теплоход уходил в тринадцать часов. А в это время комбриг ставил задачи командирам полков и специальных частей.
Около полуночи в блиндаж командира бригады протиснулся бритоголовый гигант майор Кожевников из штаба строительства укрепленного района. Выпрямившись, он уперся головой в бревенчатый потолок.
- Садитесь, майор, - предложил Симоняк, - не то, гляди, еще головой брешь пробьете.
Майор спокойно уселся.
- Повыше-то блиндажи строить не мешает, товарищ полковник.
- Может быть, - проговорил неопределенно комбриг. - У вас-то в укрепрайоне по части строительства больший опыт. Если б надеялись на вас...
- Да я там без года неделю...
- Знаю, - сказал комбриг. - Знаю и то, что во время зимних боев на Карельском вы были начальником штаба полка. Теперь снова придется воевать. Ваши люди не сдрейфят?
- Не должны, - раздумчиво пробасил Кожевников, - народ рабочий, в основном ленинградский.
- Формируйте из них полк. Вас назначаю командиром.
Комбриг поставил новому полку задачу - быть готовым к борьбе с воздушным десантом противника, строить противодесантную оборону, ставить на местах, удобных для приземления с воздуха, колья с проволокой, малозаметные препятствия, расположить в укрытиях зенитные пулеметы...
Симоняк подвел Кожевникова к карте, показал район на побережье:
- А вот здесь совершенствуйте наземную оборону; ройте противотанковый ров, ставьте надолбы, противотанковые огневые точки. Действуйте!
Кожевникова в кабинете комбрига сменили Афанасьев и Захаров - слушатели Военно-инженерной академии. На Ханко они проходили преддипломную практику.
- Вот телеграмма, - заговорил Симоняк, - предлагают вам выехать в Москву, оформлять дипломную работу, но мне думается, вам нет смысла ехать. Тут, на Ханко, будет такая дипломная работа, что никакая другая с ней не сравнится... Согласны?
- Мы остаемся, товарищ полковник, - сказал, посмотрев на друга, Захаров.
Афанасьев согласно кивнул головой.
- Вот и хорошо, - одобрил комбриг. - Помогите майору Кожевникову формировать из строителей полк. Вас, товарищ Афанасьев, назначаю командиром батальона, а Захарова начальником штаба.
Блиндаж затем заполнила группа артиллеристов. Командир артиллерийского полка майор Иван Осипович Морозов доложил о боевой готовности дивизионов. Комбриг потребовал:
- Все орудия укрыть, для каждого строить дзот.
- Есть вопрос, товарищ полковник, - сказал майор Морозов. - У нас нет дальнобойной артиллерии. Как же бороться с вражескими батареями? Может, выдвигать огневые позиции вперед?
- Идея правильная, хоть и кажется рискованной, - после минутного раздумья сказал Симоняк. - А чтоб меньше было риска, стройте дзоты покрепче. Но помните: на что раньше уходил месяц, сейчас нельзя тратить больше недели.