Нужно срочно поужинать и пойти спать, чтобы этот чудный день, наконец, закончился.
И Гектору я ничего не расскажу… Как говорится, тайны гордого знает только подушка. А еще правильнее — этого вообще не было.
Погруженная в размышления, я не сразу услышала тихий странный звук где-то поблизости. Но, когда он повторился со стороны стога, осторожно подошла поближе.
Спрятанный между горой соломы и стеной, там лежал Гектор. На боку. Мой слуга был без сознания и едва дышал. В нескольких местах его тело было пробито небольшими дротиками, скорее всего, смоченными в яде. Иначе он бы отрегенерировал повреждения. Одна из стрелок попала ровно в нарукавную нашивку, которую носили все слуги семьи. Белоснежная протелея — редчайший цветок, растущий где ему заблагорассудится, что не гниет в болотах и не высыхает в пустынях. С корнями, насквозь прошивающими каменные насыпи. Символ Упрямцев Хельвинов, чья воля крепче смерти, а прихоти важнее жизни.
На снежных лепестках моего рода расплывалось красное пятно.
Задушив волевым усилием порыв заплакать и побежать на помощь, я упала на колени рядом с Гектором. Яд продолжал действовать прямо сейчас и, возможно, счет пошел на мгновения. Вдох-выдох. Не отвлекаемся. Я обернула ткань подола вокруг правой ладони, ухватилась за дротик и вырвала его, вызвав небольшой выплеск крови.
Хорошо, значит ранка хоть немного очиститься. Теперь следующий дротик. Еще. И еще — последний, четвертый.
Пряди волос лезли в лицо и липли к щекам, я отбрасывала их за спину, но они снова падали вперед. Понятия не имею куда подевалась ночная, скрепляющая лента. Надо найти любой ремешок, чтобы собрать локоны, иначе я сойду с ума.
— Лидия… — прошептал открывший глаза Гектор.
Да знаю, что все серьезно. Не обязательно это подчеркивать именем. Хани меня звали только, когда жизнь текла своим чередом. Размерено и мирно. В такие дни все обращались ко мне «леди Хани». Однажды случайно, когда никто не ожидал, что я подойду, даже услышала от старшей горничной — «наша Ханичка». Хе-хе.
А вот если приближались неприятности, например обнаруживалось, что некто загадочный и добрый всю черешню, предназначенную для утреннего пирога, раздал дворовым малышам, то кухарка на весь двор орала: «Передайте леди Лидии, чтобы не смела мне на глаза показываться!».
Так и сейчас. Едва пришел в себя, а я уже — Лидия.
— Ш-ш-ш, все хорошо, наставник. Сейчас помогу подняться.
— Н-нет… — он задохнулся, хватаясь за грудь. Похоже, отрава влияла на легкие. — Предупре-ди…
Я замерла, прекратив попытки его поднять и уставившись на тряпичный кошель у пояса Гектора. Те, кто напал на слугу Хельвинов, даже не попытались его обокрасть. Зато они для чего-то обстреляли его дорогими парализующими дротиками и спрятали, оставив умирать. А могли эти загадочные люди знать, что старик главный над охранниками?
— Может на тебя напали по ошибке? — надежда во мне еще теплилась.
— Сле-дят. Думали, я уже по-мер. Говори-ли.
— Поняла. Побегу в дом, — похолодев, кивнула я.
— Осто…
— Да, я буду осторожна. А ты не смей умирать, Гектор. Дождись тут.
Слабо хмыкнув, он повернулся и медленно принялся закапываться в солому. Я знала, что прямо сейчас его магия латает повреждения и очищает тело. Жаль, бойцом он был самым сильным из нас. А я… я сделаю, что смогу.
ГЛАВА 5. Месяц кукования в гарнизоне и любая женщина кажется очаровательной нимфой
Ульрих Скала дос Форсмот-III
С силой хлопнула дверь.
Ворвавшийся в комнату Ульрих застыл, молча буравя взглядом все еще заседавшую почти в полном составе компанию. Отметил пустовавшие места Ходока и выбранной им девушки. Веселые, довольные лица остальных.
Особенно много времени командир уделил раскрасневшейся от вина «северянке» и ее туго заплетенным длинным косам.
— Ты там не заблудился в темноте? — спросил Кошель. — Мы решили тебя на всякий случай дождаться, но уже уходим! Как, кстати, там наши верные четвероногие друзья?
— Ног-мально.
— А что с голосом, командир? — Малой поднял голову, оторвавшись от нашептывания каких-то обещаний в ушко стыдливо хихикающей соседке. Полурасшнурованный корсет и тяжелое дыхание толстушки не оставляли сомнений в привлекательности его предложений.
Хмыкнув, Скала сел на свое место за столом. Короткая, лазурного цвета девичья лента скользнула по его пальцам и замерла, крепко ухваченная за кончик.