От истошного крика и последовавших за ним всхлипов вперемешку с матами бандитки на секунду замерли. А я, вырвав из разжавшихся пальцев револьвер, метнул яростный взгляд на Иванову и рявкнул одно единственное слово:
— Бей!
Всё-таки неплохо их учат в училище. Мне кажется, она ещё толком не успела осмыслить услышанное, как на автомате тут же создала ударную волну, отбрасывающую преступниц в стороны. Не всех, правда. Атаманша и парочка её подручных устояли на ногах, тоже оказавшись одарёнными. Но это, по крайней мере, вполовину сократило количество наших противников.
Продолжавшую верещать бабу я без всякой жалости саданул рукоятью револьвера по голове, вырубая и тем самым прекращая лившийся из неё поток брани. Отпустил, давая завалиться на землю, а затем отщёлкнул барабан, повернул пулями, утопленными внутри гнёзд, к себе, лихорадочно принялся внедрять в первую проверенное на стрельбище плетение.
Хорошо, что успел его отработать практически до автоматизма, потому что сейчас делал всё почти наощупь. Но получилось, как надо, и я защёлкнул барабан обратно, провернув, чтобы нужный патрон оказался в стволе. Тут же поднял револьвер, привычно определяя наиболее подходящую цель.
Лике не хватало боевого опыта, но это отчасти компенсировалось злостью и тем, что за её спиной находился я. Поэтому у неё пока получалось сдерживать троицу бандиток, но долго так продолжаться не могло.
Тут я заметил, что щит на одной из подручных атаманши замерцал под очередным ударом. Это свидетельствовало о том, что ещё чуть-чуть, и он схлопнется. И, направив пистолет той в грудь, тут же нажал на курок.
Не в голову! Это на стрельбище по неподвижной мишени можно позволить себе целиться в условный лоб, а в бою надо выбирать самую широкую часть тела, в данном случае туловище.
При соприкосновении пули со щитом хлопнул взрыв, и подручная свалилась то ли оглушённая, то ли прилично контуженная. А я вновь, отщёлкнув барабан, стал внедрять плетение в следующую пулю.
Затем точно таким же образом мне получилось вывести из строя и вторую бандитку, после чего Лика осталась один на один с атаманшей.
— Сука! — ругнулась та, видя, что расклад становится не в её пользу. После чего, в очередной раз выпустив какое-то заклинание, просто и без затей бросилась бежать. Я поднял было револьвер, выцеливая спину преступницы, но затем убрал палец со спускового крючка. В пылу боя кадета могла и не понять, что мои пули немножечко отличаются от обычных, но сейчас это было бы слишком заметно. Поэтому, опустив оружие, я подошёл к тяжело дышащей девушке, что, похоже, ещё не до конца поверила в нашу победу. И, заглянув ей в глаза, мягко произнёс:
— Ты молодец, ты справилась. Практически одна против банды. Твоя командира должна тобой гордиться.
— Моя командира об этом не узнает, — нашла в себе силы улыбнуться кадета, затем её взгляд упал на револьвер в моей руке. — Ты стрелял?
— Чем мог, тем помог, — пожал плечами я.
— И ещё одну ты вырубил сам, — с некоторой заминкой произнесла она, оглядываясь на лежавшую без сознания бабу со сломанной рукой.
— Мне очень не хотелось быть ограбленным.
Девушка развернулась, и как-то внезапно мы оказались очень близко друг к другу. Наши глаза встретились, и, подавшись вперед, Лика впилась поцелуем в мои губы. Не очень умело, но жадно. Затем отшатнулась, вновь с тревогой взглянув на меня, ожидая возмущения. Но я только улыбнулся и, взяв её за края полурасстёгнутого кителя, притянул обратно, целуя уже сам. Затем отпустил и, ещё раз оглядев поле боя, произнёс:
— А теперь побежали, пока сюда не нагрянула или полиция, или ещё какая-нибудь банда.
И мы побежали. Благо, оставшийся путь удалось преодолеть без происшествий, и у Никольской церкви мы встретили двух оставшихся кадет с моими одноклассниками, в отличие от нас, добравшихся до места без происшествий.
— Ну всё, — произнёс я, беря под руки обоих парней, которые хоть и с трудом, но всё-таки могли стоять на ногах и самостоятельно передвигаться.
Посмотрел на девчонок, благодарно кивнул, после чего сказал:
— Всё, мы вас не видели, вы нас тоже.
— А разве вы не расскажете? — неуверенно спросила Варвара.
— Мы? Нет, — я чуть улыбнулся. — Несмотря на то, что Александр может быть полнейшим стервецом, он болтать не будет. Честь для него не пустой звук. Поэтому идите и не переживайте, а здесь я дальше сам разберусь.