— Святослав, скажи, тебе уже кто-то понравился из гостей?
Я посмотрел на произнёсшую это баронессу, затем на полный женщин зал и, вздохнув, отрицательно покачал головой.
— А что так? — удивлённо приподняла бровь Раль.
— Стары-с, — произнёс я, пожимая плечами, — хочу, чтобы ровесница была.
— Опять ты начинаешь! — вспыхнула маман, — я твоего отца на пятнадцать лет старше и ничего, живём хорошо. Ты пойми, ну что тебе может дать молодая деваха? Положение в обществе? Статус? Свой дом? Нет, конечно. Минимум пять лет по гарнизонам с ней мотаться будешь, пока она минимальный военный ценз наберёт. И только тогда на государственную службу будет шанс перейти. А гарнизоны, Слава, это постоянные атаки иномирных тварей и каждодневная опасность. Я пять лет свои там никогда не забуду. Уволилась сразу, как ценз выбрала. И хорошо, что Павлуши тогда со мной не было. Так что выбрось эту дурь из головы. Тебе нужна не девка, у которой из своего только комната в официрском общежитии да родовой меч, а серьёзная женщина с хозяйством, со связями, лет от тридцати минимум.
— Верно, верно, — закивали окружающие женщины.
— Выпьем же за мудрость хозяйки дома, — тут же предложила баронесса.
Никто отказываться, естественно, не стал, и фужеры тонко звякнули, зажатые в не по-женски крепких ручках.
Впрочем, это в моём прошлом мире не по-женски, а тут вполне себе не по-мужски.
— Слава, а ты что стоишь, давай, пригуби, расслабься немного, а то весь такой зажатый, — графиня Тарновская, ещё одна давняя подруга матери, перехватив у служанки дополнительный фужер, заботливо всучила его мне.
— Сын переживает, что его прямо на балу женят и увезут из дома куда-нибудь далеко, — громким шёпотом произнесла княгиня, подмигнув остальным дамам, тут же заулыбавшимся в ответ.
Я снова вздохнул, но шампанского отпил совсем немного, глоток, чтобы отстали. На самом деле я не переживал, было бы из-за чего переживать, но план на то и план, что определяет мои задачи не на следующую неделю или месяц, а на десятилетия вперёд, и быстрая женитьба на какой-нибудь заслуженной одарённой вдвое меня старше была неприятной помехой на пути его исполнения.
Был, конечно, соблазн поддаться естественному ходу событий и плыть, сложив ручки, по течению, особенно остро проявившийся, когда я понял, что с обретением своего прежнего могущества возникла существенная, да что говорить, почти неразрешимая проблема. Но я не был бы тем, кем был, хоть сейчас им и не был, если бы ему поддался. Но не бытие определяет сознание, а сознание — бытие. Это я знал точно.
И генералы тёмной властелины так просто не сдаются. Вернее, вообще не сдаются. Только смерть может нас остановить.
Свою, к слову, я почему-то не помнил. Хотя память вернулась ко мне без каких-то существенных лакун. Но, как и почему погиб там, в своём мире, этого память не сохранила. Последние воспоминания касались замка владычицы. Светлые опять что-то затевали, пытаясь в очередной, сотый уже, наверное, раз нанести нам поражение. В прямом противостоянии у них шансов было немного, а вот провернуть какое-нибудь подленькое дельце в лучших традициях светлых лицемеров, это они умели. Заслать парочку диверсантов, чтобы протащить в цитадель светлый артефакт помощнее, в надежде, что бахнув в средоточии тьмы, он уничтожит саму суть владычицы, — легко. На моей памяти аж десяток раз. Добыть один из символов власти самой Властелины и уничтожить особо хитрым способом, чтобы через воздействие на их энергетическую связь, опять же, уничтожить суть — тоже не вопрос. Два генеральских жезла так использовали, которые несли частицу силы нашей госпожи. Украденные, кстати, а не взятые с боем. Это чтобы понимать, что светлые из себя представляли. Я поэтому от своего и отказался, потому что его охранять приходилось сильнее, чем себя. Чёртовы полурослики.
Вспомнив о мелких поганцах, я невольно опять сжал кулак. Одна из светлых рас, чьих представителей светлые превозносили, как прирождённых разведчиков. Как же. Ворьё это было прирождённое, маргиналы, не соблюдающие элементарных норм этики и морали, не знающие, что такое честь воина.
Пробраться в походный лагерь войска, чтобы обчистить полковую казну, подмешать в лекарства в лазарете крысиный яд, стащить штаны полкового командира и напоследок насрать в котелок с кашей — вот это был их почерк.
Недаром мои орки таких деятелей, когда ловили, сразу топили в яме с нечистотами. Жаль, ловили не часто.