Я снова кивнул:
— Верю, что ты делаешь это из лучших побуждений.
— Именно, сын.
Вновь над столом повисла томительная пауза. В установившейся тишине было слышно лишь тонкое поскрипывание паркета под периминавшимся с ноги на ногу дядькой, украдкой вытиравшим слёзы, и княгиня, поморщившись, зло глянула в сторону кухни, прикрикнула:
— Ну, где уже? Мы сколько должны здесь сидеть, ждать? Когда вы наконец начнёте подавать на стол⁈
Затем хмуро буркнула уже мне:
— Я не жду, что ты скажешь мне спасибо. Но, может быть, когда ты станешь старше и у тебя будет собственный сын, ты меня поймешь. Одного лишь прошу, постарайся сильно меня не ненавидеть, потому что я действительно тебя люблю и желаю только добра.
— Я знаю, мам, знаю.
В это время как раз в столовую, почти бегом, неся большие тарелки, вбежали горничные и суетливо принялись расставлять их перед нами. Я кивком поблагодарил и, взяв вилку и нож, первым делом потянулся к фаршированным блинам, особенно хорошо получавшимся у нашего повара. Стоило хорошо подкрепиться. Кто знает, когда удастся поесть что-то подобное в следующий раз.
После завтрака я быстро поднялся в свою комнату. Еще раз оглядел место, в котором прожил восемнадцать лет. Усмехнулся. Целых восемнадцать лет тишины, покоя и возможности просто жить без вечных сражений, поединков, боевых походов, побед, поражений, отступлений, тактических маневров и стремительных атак.
Что ж, после пяти сотен лет бесконечной войны это был действительно царский подарок. Но, пожалуй, действительно пора двигаться дальше. Хватит.
Тут я поймал себя на мысли, что действительно, почти неосознанно старался отодвигать от себя тот момент, когда придётся вновь бросать спокойную жизнь, с головой окунаясь в водоворот событий. Ещё чуть чуть, ещё немножко, прикрываясь необходимостью сначала изучить этот мир, затем достаточно вырасти, потом обязательно закончить гимназию, ведь там так много дают новых знаний. А там и желание поближе ознакомиться с боевой магией этого мира. Лучше разучить знаки, опробовать все виды магических зарядов на пулях… В общем, лет до двадцати пяти точно дел бы хватило. И это было заманчиво, очень. Но сделало бы меня ещё более слабым, потому что чем дальше, тем сильнее я начинал забывать кем был. Слишком вкусно ел, слишком сладко спал. А там, через несколько лет и вовсе поплыл бы по течению, незаметно превратившись в самого обыкновенного представителя местного слабого пола.
Нет, всё, теперь действительно всё. Отдохнул достаточно. И взял всё, что мне могли дать. Дальше уже, в любом случае, придётся брать самому. И, наконец, становится самим собой.
Я не знал, когда вернусь ещё сюда и вернусь ли. Но подхватив чемодан, больше не медля, спустился в холл. Выбрав путь, надо отбросить пустые сожаления, которые будут только тормозить и двигаться вперёд, не оглядываясь. Иначе, в один момент, просто остановишься, не добившись цели.
Несколько гвардеек и воевода при полном параде, мой конвой, не иначе, уже ждали меня там. Рядком стояли сочувственно глядящие слуги, да в проёме распахнутой двери виднелся фырчащий у крыльца, вышедший на рабочий режим, паромобиль.
— Поеду с ними? — кивнул я на пару одетых в гвардейскую форму дам.
Но тут, снова спустившись в холл, свое слово сказала мать:
— Нет, с тобой поедет Светлана.
Княгиня посмотрела на свою верную воеводу, и та, помедлив, коротко кивнула.
— Так будет надежней. — Еще раз оглядев меня, добавила она холодно.
Жалость ко мне ушла, и передо мной была вновь та княгиня, которую я помнил: умная, расчетливая и не склонная к лишним эмоциям. Похоже, она все-таки что-то подозревала, раз решила отправить со мной сильнейшую боевую магичку рода. Теперь я не обольщался. Алёнова была действительно сильнее моей матери, несмотря на более низкий ранг, со своей специфической подготовкой и опытом.
И от такой сбежать уже будет куда проблематичнее.
Захотелось выругаться, но я продолжал сохранять на лице бесстрастное выражение. Ни единым взглядом, ни жестом, ни мышцей лица не выдавая своего разочарования. Что ж, план придется маленько подкорректировать. Ранить воеводу, даже с учетом моих особых умений и зачарованных пуль, может и не получиться. Но, опять же, какой бы она ни была, она человек, ей нужно точно так же есть, пить, спать, ходить, извините, в туалет. А значит, еще не все потеряно.
— Прощайте, мама! — я кивнул княгине напоследок и, подхватив чемодан, направился к автомобилю.
Закинул поклажу на задний ряд и уселся там же, кивнув материной шофёре, немедленно затоптавшей окурок и быстро прыгнувшей за руль, стоило мне выйти из поместья.