Впрочем, я уже лет с шести понимал, что взаимопонимания с родителем не найду, поэтому всё его недовольство привычно игнорировал, стараясь, однако, слишком часто и явно его не провоцировать.
Вынырнув из воспоминаний, я подошёл к большому секретеру, стоявшему в моих покоях, откинул крышку, вынимая коробку с револьвером. Щёлкнув замками, полюбовался на матово блеснувший ствол, коснулся рукояти, затем, ловко выхватив, отщёлкнул барабан, проверяя, что все гнёзда пусты. Защёлкнул обратно и сунул в наплечную кобуру. Армейский способ ношения в кобуре на поясе меня не устраивал, потому что был слишком напоказ. При виде оружия у отца сразу начинал дёргаться глаз, поэтому я придумал, как скрытно размещать револьвер под пиджаком.
Середина дня в поместье встретила тишиной в коридорах. Через раскрытые окна слышался невнятный шум от нескольких голосов, и я, быстро сориентировавшись, направился к выходу, ведущему на задний двор. Не очень хотелось встречаться князем, который, по обыкновению, гонял слуг, добиваясь идеальной чистоты и порядка на принадлежащей роду территории.
Матушка уехала по своим делам на автомобиле, взяв в сопровождение пару гвардеек, и, за исключением пары горничных, дружно склонившихся передо мной в поклоне, да шумевших на кухне поваров, в доме было пусто. Ещё был, конечно, дядька, он же приставленный лично ко мне слуга, но, по достижении восемнадцати лет, его должен был сменить мой личный камердинер, и верой и правдой служивший роду немолодой уже мужчина, бывший рядом со мной с малолетства, вот уже второй день печально шатался по поместью, не ждя для себя ничего хорошего. Все его брожения обычно заканчивались на кухне, где он мог вдоволь жаловаться на судьбу поварам, с которыми давно приятельствовал.
— Ваше сиятельство?
Стоило мне добраться до полигона, на краю которого располагалось стрельбище, как я немедленно стал центром внимания тренировавшихся там гвардеек и воеводы.
Алёнова была в камуфляже и внимательно наблюдала за подчинёнными, одетыми в светло-зелёные майки и тёмно-зелёные шорты, что, роняя тяжёлые капли пота, на время проходили полосу препятствий.
— Здравствуй, Светлана, — улыбнулся я женщине.
Пиджак я успел снять ещё на полпути, поэтому ничего не скрывало ремни кобуры поверх приталенной рубашки. И гвардейки невольно замедлились, то и дело бросая на меня оценивающие взгляды.
— Так! — заметив непорядок, рявкнула воевода, — а ну прекратили отвлекаться. Я смотрю, у вас остались силы глазеть по сторонам? Ещё два штрафных круга!
Женщины, среди которых не было ни одной моложе тридцати, тут же немедленно ускорились, выказывая повышенное рвение. Я одобрительно кивнул. Дисциплина — важнейшая составляющая боевой подготовки.
— Решили пострелять, ваше сиятельство? — вновь повернулась ко мне Алёнова.
— Да, Светлана, — я кивнул на стрельбище, отгороженное от полигона забором из толстых, плотно пригнанных досок, способных удержать шальную пулю, — там свободно?
— Свободно, — подтвердила воевода, но затем, чуть поджав губы, добавила, — князь будет недоволен.
— Я знаю, — просто ответил я, — но со вчерашнего дня запретить мне уже не может.
Воевода ничего не ответила, только склонила голову, признавая за мной такое право.
По законам Российской Империи, в восемнадцать я уже считался полностью совершеннолетним. Собственно, не будь я дворянской крови, и, тем более, одарённым, то вполне самостоятельно решал бы, куда пойти дальше работать. Большинство юношей в городах к этому моменту заканчивали мужскую гимназию, после которой вполне успешно находили работу. Мне тоже до конца обучения оставалось полтора месяца. Вот только я был одарённым, а значит в моём отношении сразу начинали действовать несколько негласных правил. А как лицо благородное я был ограничен ещё сильнее. Впрочем, окажись я в семье простолюдинов, а тем паче не одарённым, возможностей для развития у меня было бы в разы меньше.
Войдя на стрельбище, я подошёл к рубежу, возле которого стоял грубо сколоченный из досок стол, поставил коробку с патронами, прихваченными из оружейки, достал из кобуры револьвер и принялся неспеша, один за другим, вставлять патроны в барабан. Ровно семь латунных цилиндриков со скруглённой свинцовой пулей. Донца гильз были полностью гладкими, собственно, это был просто стакан для заряда из алхимического порошка, магический импульс, который генерировал кристалл, вставленный в револьвер между барабаном и курком, спокойно проходил через гильзу, воспламеняя заряд, который, в свою очередь, выталкивал пулю со скоростью выше звуковой. Револьвер был современный, с самовзводом, поэтому не было нужды после каждого выстрела взводить курок вручную. Простое и надёжное оружие, впрочем, мало эффективное против сильных одарённых. Первое, чему учат молодых магичек, это заклинанию магического щита. В пассивном режиме оно требует лишь небольшого количества маны на поддержание, но прекрасно реагирует на любой летящий снаряд. Изначально заклинание было против стрел, но и против пуль показало свою эффективность, разве что после каждого попадания щит прилично проседал и требовал уже совсем других затрат магической энергии.