К раннему утру честь армии, честь командующего были спасены генералом Врангелем-. (Вестник Перво-походннка. № 43, стр. 10).
Донцы к этому времени вышли за пределы своей области, начав наступление в середине мая (на Луганском направлении наступать начали 21 апреля).
20 июня ген. Деникин отдал ’ Московскую директиву-. Войска белых повели наступление на Москву.
Вернемся немного назад.
В Царицыне ген. Деникин благодарил ген. Врангеля и его войска, принял парад...
Ген. Врангель и ген. Юзефович подали рапорты (отдельно) и предлагали "учитывая отсутствие резервов и большую растяжку фронта, временно закрепиться на участке общего фронта Царицын—Екатери-нослав, обеспечивая оба фланга крупными водными преградами. В районе Харькова сосредоточить сильную, крупную массу конницы в 3—4 корпуса и этой группой действовать по кратчайшим к Москве направлениям, нанося удары в тыл красным армиям-. "Ген. Деникин выслушал нас и принимая рапорты усмехнулся: "Ну, конечно, первыми хотите попасть в Москву- ( Воспо минания, 160).
Ставка не могла оценить и предвидеть силу конной массы, что позже использовали большевики. Эти рапорты шли вразрез решениям Ставки и ... вызвали лишь ее недовольство н ... отчуждение начальников. (Об этом в ’’Очерках* ген. Деникин ничего не писал).
Повторим ... 20 июня вышел приказ о наступлении на Москву.
При дальнейших операциях начальники направлений "Харьковского*, "Новочеркасского*. "Пятигорского*... просили (писал ген. Деникин) и не выходили из пределов дисциплины и подчиненности; иначе обстояло дело с "Царицынским*. Почти ежедневно Ставка или я получали телеграммы нервные, резкие, требовательные, временами оскорбительные" (конечно, на основании доклада ген. Романовского, М. Б.). "Некоторые телеграммы имели цель доказать превосходство его стратегических и тактических планов и на меренное невнимание к его армии и вину нашу в задержках помощи и неудачах его операций. Особенное нерасположение, почти чувство ненависти он питал к ген. Романовско
му и не скрывал этого" (V(110). В армии ген. Романовского, кроме генерала Деникина, никто не любил.
В конце июля 4-й дон. казачий кон. корпус ген. Мамантова, 7—8 тыс. шашек с конной артиллерией, прорвал фронт красных, действуя у них в тылу, направляя главный удар на Москву. Но по приказу ген. Деникина (Оч. V-120) корпус от гор. Елец повернул на Дон, где донцы начали отступать. 9 сент. корпус соединился с донскими частями.
На всем фронте шли очень упорные бои, но все же войска белых продвигались вперед. Фронт увеличивался, растягивался. Резервных войск не было. А красные все усиливали и усиливали свои войска. В тылу у белых начались восстания. Махно угрожал занять Ставку (был в 100 верстах от Таганрога). Спешно снимал ген. Деникин с фронта казачьи дивизии для борьбы с Махно и повстанцами.
Кубань давно стремилась к полной независимости от Добрармии и требовала создания своей отдельной армии. Кубанцы избегали идти пополнениями в Добрармию.
Теперь начала сказываться политика Ставки и главного командования.
Ко всему этому обнаружилась полная несостоятельность "Освага*, который, сказать коротко, был на ножах с казаками, особенно с кубанцами. так как его штаб и учреждения находились на территории Кубани. "В конечном результате работа отдела пропаганды (Освага) принесла больше вреда, чем пользы, прежде всего благодаря самому факту всеобщего отрицательного отношения к нему и недоверия ко всему, что носило печать "Освага* (IV-233), — писал ген. Деникин.
В начале октября войска белых
везде начали отходить. В стыке Добрармии и Донской появилась конница Буденного, всегда имея с собой две пехотных дивизии с сильной артиллерией и большим количеством пулеметов.
Положение с Кубанью приняло очень серьезную форму. Рада шла на разрыв.
Все закончилось тем, что была избрана новая Рада, послушная ген. Деникину. Но... позже вся эти борьба вылилась в то, что кубанцы нанесли удар и не оправдали ожидания Ставки. Они во вновь формируемую Кубанскую армию не пошли. Ставка надеялась в течение 2—3 месяцев иметь 30—40 тысяч кубанских бойцов. В конце ноября на место Май-Маевского (был уволен) назначили ген. Врангеля. "Новое назначение вызвало... атмосферу внутреннего разлада. Ген. Врангель прислал рапорт... о пренебрежении нами (Ставкой) основных принципов военного искусства, об удручающей картине наследства от Май-Маевского, о системе "снабжения" войск самостоятельно — местными средствами, приведшими к наживе... о громадных тылах, запрудивших все пути и хаотической эвакуации-массы беженцев" (V-260).
Это из рапорта от 9 декабря. Ген. Деникин умолчал о мерах, которые ген. Врангель предлагал принять немедленно: 1) общий план действий с одним главным операционным направлением. 2) эвакуация тыловых учреждений... разгрузка Таганрога и Ростова, 3) немедленно в тылу под готовить укрепленные полосы и узлы сопротивления, 4) расформировать часть военных и гражданских учреждений, послав людей на фронт, 5) обеспечить семьи чинов армии... чтобы они были спокойны и уверены, что их вывезут в случае эвакуации, 6) принятие мер против произвола отдельных начальников... разгула, пьянства, 7) пополнить части людьми и лошадьми, создав крупные, сильные конные части, ина че они скоро растают, в то время как противник создает их у себя, 8) упорядочить постановку контрразведки, уголовного розыска, 9) милитаризация всех железных дорог... со своевременной оплатой всех служащих.
"В заключение считаю необходимым доложить, что если предложен ные мною мероприятия не будут признаны необходимыми их безотлагательно осуществить, то, учитывая грозное положение на фронте, я не считаю возможным нести на себе ответственность командующего Добровольческой армии" (Вос-пойинания-261).
"...Зная, что Главнокомандующий все еще не учитывает всей тяжести нашего положения и упорно не допускает мысли о возможности дальнейших крупных успехов противника, я боялся, что многие из намечен» ных мною мероприятий запоздают. Для воздействия на ген. Деникина со стороны ближайших его помощников я направил копии своего рапорта одновременно обоим помощникам Главнокомандующего, генералам Романовскому и Лукомско-му\
Прошло полвека — о многом теперь пишут свободно и открыто и никого не критикуя можно сказать: как правильно ген. Врангель оценивал военную обстановку... но Ставка не допускала вмешательства в свои дела, хотя и видела правильность и необходимость принятия срочных мер. Благодаря этому белые проиграли гражданскую войну. (Одна из важных причин).
Рапорт этот ген. Врангель, в при-
сутствии Романовского и Шатилова, передал ген. Деникину и Романовскому. Прочитав, Деникин медленно положил его на стол и тихим, упавшим голосом сказал: "Что же делать? А все-таки надо продолжать-. После разговора, ген. Врангель, выйдя из комнаты, спросил Шатилова: "Какое впечатление ты вынес-... Ген. Шатилов развел руками — "Ло-моему, они окончательно растеряны-... Ген. Врангель написал частное письмо, видя, что Главнокомандующему ’необходима нравственная поддержка его ближайших сотрудников",