Раздался вызов. Кто может беспокоить меня в урочное время? Если звонок пропустили, то значит он важен.
— Брежнев на проводе.
— Папа, это Галина. У меня к тебе срочная просьба.
— Слушаю.
Дочка Брежнева в последние недели здорово изменилась, так что я стараюсь поддерживать ее.
— В «Современнике» новую пьесу в субботу представляю. У тебя же Ефремов в друзьях. Сможешь достать пару-тройку контрамарок? Але?
Я малость удивлен такой просьбой и потому не сразу отвечаю. Лестно, что меня зачислили в друзья гремящего на всю страну молодежного театр-студии, но…
— А что дают?
— «Всегда в продаже» Василия Аксенова. Он у нас самый модный писатель.
Вспоминаю. Да, это тот, что впоследствии уехал зарубеж. Довольно успешный автор, которого «зажимали». Эх, что же с этими великовозрастными детьми делать?
— Я постараюсь.
У меня есть возможность звонить напрямую. Ефремов оказался на месте.
— Слушаю вас.
— Олег Николаевич, это Брежнев вас беспокоит.
Немая сцена, даю известному актеру и режиссеру прийти в себя. Я уже бывал два раза на их спектаклях. В первый вышел не самый красивый фурор, пришлось доработать процедуру подобных вояжей. Во второй раз я сидел с краю и не мешал публике. Разве что соседи напряглись, но потом их захватили сцены из пьесы. А мне было дико интересно и приятно смотреть на кумиров моей юности. Тогда они мне казались такими взрослыми и умудренными жизнью. Какой я наивный! Но цветов мои помощники захватили много, досталось всем.
— Леонид Ильич, сколько вам нужно билетов?
Соображаю. Витя также захочет пойти. Большой театр не пришелся по нраву, хотя мне оперы очень даже зашла. Просто надо слушать теноров непосредственно в заведении.
— Четыре.
— Задачка, — какой до ужаса знакомый голос и смешок, — Леонид Ильич, сделаю, но по два места в разных рядах. У нас аншлаг.
— Спасибо, не забуду. И помните, что мое предложение о посиделках еще в силе.
Ефремов ожил. Он, как настоящий талант, чувствует людей издалека.
— Ловлю на слове. А почему бы и не после спектакля? И автор будет.
Сейчас завис уже я.
— Тогда с дочкой ждите.
— Договорились.
Кладу трубку и некоторое время размышляю. А была ни была. Могут быть у лидера страны слабости? Воспользуюсь положение для близкого знакомства с богемой. Зато потом будет проще разговаривать. Но не пустыми руками же идти? Снова беру трубку. Но банкет за мой счет! И с приложением чеков.
Дивертисмент. 4 июля 1965 года. Прием Американского посольства в честь дня Независимости
Несмотря на открытые окна, в приемной зале было жарко. В России стояло знойное лето. Фой Дэвид Колер посол Соединенных Штатов в СССР был весьма опытным дипломатом. Одно то, что при нем развивался и угрожал всему миру Карибский кризис, говорили о нем, как человеке неординарном. Вот и странные перемены в Кремле он воспринимал спокойно. Чему быть, того не миновать! Между тем интересы Америки всегда незыблемы. Поэтому, когда со стороны распахнутых дверей раздался невнятный шум, он не растерялся и прервал разговор с канадским послом. Тот жаловался американцу на резко возросший прессинг Советов по поводу сбежавших в Канаду нацистских преступников. Этнические украинцы составляли немалую долю избирателей, и властям страны «Кленового сиропа» приходилось вертеться, как уж на сковородке. Выдавать бывших бандеровцев неприятно, но и оказаться с пустым кошельком не лучше.
Наконец, народ раздвинулся в стороны, показывая важного гостя. Леонид Ильич взял с собой в посольство только двух телохранителей, гордо выступая вперед.
— Господин посол, я вас заискался.
Колер автоматически отметил, что разговорный язык советского лидера стал заметно лучше. Он даже попытался изобразить южный прононс, от которого по спине посла прошла дрожь.
«Холи шит, кто его учил?»
— Доброго дня, хоспадин Первий секретар.
Русский Коула был заметно хуже, Брежнев поморщился.