Ну, Леонид Ильич, уел! — вставший неподалеку Подгорный искренне хлопает в ладоши. Доволен своим постом донельзя. Все приезжающие зарубежные делегации я свалил на него. Все легче. А ему уважение.
Кириленко поддакивает:
— Азартно. Надо будет попробовать.
Я с интересом оглядываюсь на него:
— Пистолет есть?
— У нас же у всех по рангу. Правда, не такой модный, как у тебя.
Я гордо вынимаю из Вальтера магазин и передергиваю затвор, чтобы случайная пуля не осталась.
— Подарок! Ну что, товарищи, считаю, что обед мы заслужили!
Вчера самые заядлые охотники выезжали на птицу, потому у нас сегодня дичь. Густой суп, жаркое и отдельно различная рыбешка. Я налегаю на последнюю. Под еду отлично зашло спиртное. Лишь Суслов с гримасой отказался. Но много себе не позволили, впереди серьёзный разговор. Гостиную сделали по уму. Можно передвинуть мягкие диванчики и кресла по вкусу. Из большого окна мягко льется свет, погода наладилась и даже иногда выглядывает солнышко. Пахнет весной! У нас же тут ненастье. Все напряглись, как будто их запор одолел. Собрались все приглашенные кроме Щербицкого, застрял по причине нелетной погоды в Киеве. Но мы с ним еще переговорим накануне заседания. В ожидании поста Первого на Украине он сговорчив.
Распорядился насчет чая и встав перед всеми «заговорщиками», начал беседу. Собравшиеся не особо радостны. Интересно, отчего?
— Соратнички, что за настроение? Я ожидал услышать аплодисменты и ворох вопросов.
Члены и кандидаты в Президиум переглядывались. Первым заговорил Суслов:
— Леонид Ильич, есть пожелание, чтобы такие речи ты задвигал, предварительно посоветовавшись с товарищами. У нас целый международный отдел в ЦК имеется, Министерство иностранных дел. К чему такой… эпатажный экспромт?
Уставившись в глаза главного идеолога страны, отвечаю:
— На волюнтаризм намекаете? Не выйдет! Нет, товарищи, у меня на сей счет имеется четкая и цельная программа.
Подгорный на правах «первого человека страны» хмыкает:
— Так почему бы не дать нам с ней ознакомиться?
Живо срезаю оппонента:
— Зачем? Это право Первого секретаря формировать повестку дня.
— Не много на себя берете, Леонид Ильич?
Тонкий намек на толстые обстоятельства. Типа полгода назад одного такого прыткого сняли.
— Сколько могу. Но вашу помощь не отвергаю. Как сформирую полностью, так и посидим, покумекаем. А что речь? Пусть эта сволочь там за бугром попрыгает. Мы же себя в первую очередь уважать должны, как вторая сверхдержава планеты. Зачем постоянно лезем ко всем и лебезим? Дайте нам немножко мира! Мы, могущественная держава с самой лучшей армией, ракетами и ядерными боеголовками обязаны вести себя на мировой арене сообразно силе и влиянию.
Все с неподдельным удивлением уставились на меня. Такие прописные истины приходится до здешних ЛОМов доносить.
— Захотят мира, сами придут его просить! Мы открыты для всех. Но не стоит сотрудничать с теми, кто замышляет против нас и наших союзников козни. Слабость не прощают!
Устинов новый в кампании, но решительней остальных:
— Считаете, Леонид Ильич, что надо выступать с позиции силы?
— Необязательно всегда, но в любой момент нужно быть готовым к решительным действиям.
Подгорный угрюмо взирает на меня. Удивлен не меньше, но скорее неприятно:
— Мало нам Карибского кризиса?
Отмахиваюсь:
— А не нужно совершать резких движений. Варить лягушку следует медленно. С Джонсоном у меня линия прямой связи. Как-нибудь договоримся.
Суслов внимательно нас слушает, колко интересуясь:
— Мы за этим во Вьетнам влезаем?
— Не только. Я разговаривал с маршалом Кошевым. Он считает, что нам как воздух необходим настоящий военный опыт. Лучше на чужой крови. Сами вспомните несчастную Зимнюю войну сорокового. Какими потерями она нам далась. И все равно весь её опыт не учли, и наступил сорок первый. Про него рассказывать не буду. Сами все помните.
Михаил Андреевич вздыбился:
— Ты всерьез считаешь нашу армию неготовой?
Развожу руками:
— А как это узнать? Маневрами? Так сейчас в ГДР развлекаются, а эмиссары Генштаба внимательно наблюдают.
Многие еще не знают о моей роли во внезапных учениях нашей самой западной войсковой группировки
.
— Поэтому ты не отвечаешь на звонки Малиновского? — снова Подгорный, лезет в вожаки. Но пока по рукам его бить не буду. — Жалуется, что отдаешь приказы помимо него.