Народ уже вскочил с мест, и аплодисменты не умолкают. Я также поднимаю руки над собой и хлопаю. Это похоже на некий ритуал, по существу, им и является. Но впервые с момента попадания в этот мир он меня захватил целиком. Огромный зал встал в едином порыве. Гром аплодисментов не умолкает, и все они посвящены в первую очередь мне. Это впечатляет. Снова полнокровно ощущаю невиданную мощь за спиной. Я во главе могучей державы, и крайне слабо осознаю это. Ведь и в будущем я не был величиной. А даже тот федеративной осколок былой Империи был невероятно богат и силен. Здесь же нам принадлежат гигантские ресурсы, сотни миллионов людей. Ну как с ними не совершить рывок в будущее?
Я не планировал строить коммунизм. Ни я, никто иной не ведает, что это такое. Мне бы сохранить страну и придать импульс здорового развития. И на том спасибо. Но в какой-то момент захотелось большего. Создание более справедливого общества, чем было когда-либо существовавшего на планете. Обмануть цивилизацию и человеческую природу. Пусть для этого придется вывернуть страну наизнанку, оно того стоит!
Информация к размышлению:
Результаты брежневских раздумий, как правило, носят на себе отпечаток двойственности, свойственной внешней политике советского государства на всём протяжении его существования, когда геополитические интересы СССР как
державы вступали в конфликт с интересами коммунистической власти или мирового коммунистического движения. Так, в октябре 1972 года на даче в Завидово Брежнев делает примечательную запись:
«Как бы Указ о евреях не отменять, а де факто не применять», — задавая этой мыслю своеобразную линию поведения властей в ходе советско-американского конфликта по вопросу еврейской эмиграции, закончившегося принятием конгрессом США поправки Джексона-Вэника.
Брежнев стремился смягчить этот дуализм за счёт свойственной ему осторожности и приверженности тактике «золотой середины». Например, размышляя в феврале 1973 года о возможностях поставки Египту ракет класса «Земля-Земля», Брежнев отмечал: «ведь США дадут Израилю тоже такие ракеты, и что из этого получится, то касается внутренней политики, то здесь можно вычленить три основных направления тематики брежневских записей: кадровое, хозяйственное и 'ритуальное». Несмотря на бытующее мнение о немощности Брежнева во второй половине 1970-х годов и фактически полном отстранении его от текущих дел, дневниковые записи доказывают, что подборкой, расстановкой и смещением партийно-хозяйственной элиты он занимался до последнего дня своей жизни, не выпуская кадровый вопрос из своих рук. Вот лишь несколько типичных записей: «Кадры — только кадры могут решать вопросы»; «О министрах (стариках): кадровые вопросы — взять в руки. Выдвижение молодёжи»; «Сокращение провести — постепенно, чтобы не растерять кадры»
Даже самые, казалось бы, незначительные брежневские записи могут помочь исследователям опровергнуть или подтвердить сложившиеся в историографии точки зрения. Так, существует версия, что в 1982 году Брежнев практически отстранился от дел, а верховная власть сконцентрировалась в руках «всесильного» Андропова. Однако факт назначения на пост главы КГБ СССР бывшего председателя КГБ Украины Виталия Федорчука — человека, не входившего в «команду» Андропова — вызывает сомнение в этой версии. До 21 мая 1982 года фамилия Федорчука ни разу не фигурирует в брежневских записях. Вместе с тем мы находим в дневнике сведения о том, что уже спустя неделю после назначения Федорчука главой Лубянки, Брежнев лично хлопочет о предоставлении украинскому чекисту московской квартиры. Такое внимание генсека свидетельствует о прямом участии и заинтересованности Брежнева в этой ключевой кадровой перестановке
Дневниковые записи позволяют реконструировать ещё одну важную сторону быта первого лица советского государства — отношение генсека к деньгам. Брежнев, который, так же как и Сталин, находился на полном государственном обеспечении и, следовательно, в деньгах практически не нуждался, в отличие от «вождя всех народов», знал счёт своим личным сбережениям. Он регулярно умножал их п о мере сил: обменивал валюту на рубли, клал деньги под проценты в сберкассу, фиксировал свои «гонорары» и «военные выплаты». «Любовь» Брежнева к деньгам, их накопление, были весьма важными элементами в его жизни и в бытовом укладе всей его семьи. Регулярные денежные переводы на имя близких родственников
свидетельствуют не только о проявляемой Брежневым заботе о своих ближних, но и о том, что генеральный секретарь ЦК КПСС был реалистом и не верил в скорый приход коммунизма.