— Это щедрое предложение.
Президент и премьер переглянулись. Видимо, проблемы с обладателями облигаций все-таки существовали. Но они рано радовались. К долгам я привяжу и ущерб, который был нанесен в результате интервенции 1918–1920 годов. Так что переговоры будут долгими. Но мы выполним условия соглашения. Чтобы никто не ушел обиженным.
— Тогда в следующем месяце можно будет вернуться к нему. Когда начнут работать наши завтрашние договоры.
Де Голль еле удержался от усмешки. Хитроумный русский вождь тут же связал вместе обе проблемы.
— Как скажете, Леонид, — он посмотрел на часы. — Тогда, может, поедем пораньше на встречу с нашими деловыми кругами. Пообщаемся с прессой?
— Это я завсегда готов. Особенно, если ваши корреспондентки будут хороши, как Брижит Бордо.
Французы смеются, наши удивлены. Но как можно не дышать Парижским воздухом.
То ли организаторы постарались, или во Франции феминизм так силен, но женщин журналистов собралось немало. И я их вежливо привечал, объяснив мужчинам, что в Париже нельзя не быть галантным. Шутку милостиво приняли. Вообще, я много балагурил и улыбался. Журналистам это нравится, когда с ними легко общаются, а не строят унылые рожи. Даже тем, кто был первоначально настроен против лидера русских коммунистов. В благожелательной атмосфере задавать провокационные вопросы намного сложнее. Это тут же ощутил на себе англичанин, что попытался узнать у меня про наше участие в Индо-Пакистанском конфликте, но его тут же со всех сторон зашикали. Французам в первую очередь интересна Франция!
Я мило улыбнулся приглянувшейся моложавой брюнетке с высокой прической на голове, и та тут же затараторила. Все-таки есть во французском языке нечто такое, что заставляет сильнее биться сердце. Не зря наши дворяне после навязанного Петром немецкого перешли на «парле франсе» и говорили до самой революции. Зачем грубый язык англосаксонских торгашей стал общемировым?
— Господин…товарищ…
— Если вам так сложно, то зовите меня просто mon empereur.
Секунду девушка хлопала длинными ресницами, а потом заливисто захохотала. Она кокетливо с прононсом протянула:
— Ну…. Если вы так просите…
Я хохотал вместе со всеми. Даже строгий де Голль спрятал ухмылку в платке. Обстановка в небольшом зале, где плотно разместились представители популярных изданий, сразу разрядилась. Западные журналисты уже были наслышаны о моей неординарности и сейчас увидели её воочию. Лучшую версию коммунистического вождя в мире!
— Проще обратиться, господин секретарь. — снова улыбаюсь, уставившись прямо в темные глаза корреспондентки. — Извините, так сложилось, что мы любим сложные именования.
— Господин секретарь, почему все-таки Франция?
Хороший вопрос. Короткий и ёмкий. Животрепещущий. Публика тут же замерла в ожидании. Лишь микрофоны приблизились ко мне, заставляя напрягаться охрану.
— А почему нет? Между нашими странами в прошлом случалось разное. Мы крепко воевали, дружили до пьяной икоты, были крепкими товарищами. Вот и двадцать лет назад вместе остановили коричневую чуму. И мы в России никогда не забываем вашу великую революцию. И даже отчасти идем по обозначенному французами пути.
Все равно свинья грязи найдет, — в разговор тут же вклинился худой неприятный тип с топорщащимися усами:
— Во Франции не было Гулага!
Публика неодобрительная гудит. Но меня так просто не возьмешь.
— Зато была Вандея, казни на гильотине, революционные войны, что прожгли всю Европу. Сколько у вас после случилось революций? Со всеми кровавыми последствиями. Последним было, если не ошибаюсь, восстание коммунаров. Которое, кстати, также встретили далеком не цветами, а пушечными ядрами. Мы же строили первое в истории государство рабочих и крестьян. Непросто, неидеально, совершая ошибки. Не делает их только тот, кто ничего не делает. И что же? Нам теперь вечно посыпать голову пеплом и каяться? Не дождетесь! Мы первыми в мире начали воплощать в жизнь идеалы, которыми с нами поделилась чудесная Франция! Мы создали великую индустрию, дали трудящимся социальные права, всеобщее образование и медицину. Первыми в мире ввели женщин в представительные органы, дали им настоящее равноправие. Сокрушили немецкий Рейх, заслуженно поправ ногами его обломки, первыми отправили в космос человека. Неужели мы не имеем право гордиться своими свершениями? Спросите почему? Да потому это достижения советского человека. Его лучших представителей. Тех, кто будет строить будущее всего мира!