Масштабно, не правда ли?
Новосибирский университет встретил меня приветливо. Юноши радостно рукоплескали, девушки норовили сфотографироваться со мной. Охрану довели до полуобморочного состояния. Но что могу сказать, сибирячки красивые! О чем не преминул сообщить сразу же в актовом зале. За что удостоился заслуженных аплодисментов.
— Мои юные друзья, политинформацию читать вам не собираюсь. Мои мысли и идеи вы можете изучить в газетах. Я же хотел услышать от молодого поколения вопросы. Был бы рад советам. Не бойтесь, подходите к микрофонам. Постараюсь ответить вам честно.
Зал ненадолго замер, затем вверх поднялось множество рук. Это же студенты, народ отчаянный. Да и Сибирь, далека она от политических интриг, и Академгородок больше заточен на науку. Чтобы не создавать хаос, мои помощники тут же организовали очереди к заранее выставленным микрофонам. Тут же суетились телевизионщики и пиар-команда. После первоначального любопытствования и скромных вопросов пошла в ход «тяжелая артиллерия».
Типичный «ботаник» в узком пиджачке и очках с огромной серьёзностью в голосе поинтересовался у меня:
— Леонид Ильич, а что все-таки такое этот «Мир Полудня»? Мы все читали Стругацких, но что вы вкладываете в это понятие.
Я ожидал, что когда-нибудь мне зададут этот вопрос. В ЦК все уши прожужжали с призывом разобрать и пояснить. Но там стукнутые идеологией болваны, они все равно ничего не поймут. Или что еще хуже — не примут, а значит, будут ставить палки в колеса.
Смотрю в зал в некотором раздумье. А ведь передо мной те, кто вскоре будет двигать советскую науку! Создавать новые реакторы, изучать таинственный микромир, придумывать новые биоматериалы. Наше, мое будущее.
— Ребята, не буду мудрствовать лукаво. Можно наговорить много красивых слов, но я постараюсь пояснить коротко, — в зале воцарилась мертвая тишина. Внимали все. Студенты, преподаватели, суровые дядьки ученые, административный персонал, первые люди города. — Начнем с азов, товарищи. Марксизм — учение полностью научное, это признали во всем мире. Но революция явление более спонтанное, и от ее необузданной энергии мы страдали долгие годы. Да и не только мы. Вспомним французскую. Но как бы то ни было, новое государство мы построили, наказы прошлых поколений выполнили и сейчас можем идти дальше. Но именно по научно выверенному пути.
«Мир Полудня» — это прежде всего общество, основанное на научных принципах. Социум — понятие необычайно сложное, как и вся человеческая цивилизация. И нам в строительстве будущего надо прекращать действовать методом проб и ошибок. Вот почему мне так важна наука и вы, молодые друзья. Человек несовершенен, над ним еще работать и работать. Его вечно тянет налево, вляпаться в какую-нибудь гадость, — в зале раздались смешки. — Но нам следует в обязательном порядке защищать те робкие ростки гуманизма, передового коллективизма, что мы успели развить в советском обществе. И смело ставить заслоны в попытках навязать нам буржуазное мещанство.
Вы же будущее ученые! Вам несложно понять, что если каждого человека завалить с ног до головы вещами, дать ему возможность иметь по два автомобиля, сто штанов, то ресурсов на нашей планете не останется. Я разговаривал с нашими космонавтами и, в частности, с Евгением Леоновым, — улыбаюсь, ведь это было на самом деле. — Он выходил в космос и видел нашу Землю, какова она есть. И Евгений рассказал мне, что был поражен её красотой и… беззащитностью. Планета у нас одна, и другой пока не предвидится. И наша святая обязанность сохранить ее, все эти цветущие поля, реки, леса и полные рыбой моря, чтобы передать потомкам. И вот здесь без науки никак не обойтись. Она должна прийти рано или поздно в каждый дом. Каждый советский человек должен быть образован и верить не в суеверия, а величие человеческого ума. Только так он сможет привести нас к лучшему миру. Сбалансированному социально, построенному научно, к совершенно иной информационной экономике.
Еще один «ботан», но уже атлетично скроенный выпалил:
— Мир электронно-вычислительных машин?