Я не сердилась и не обижалась на Олега Петровича за то, что он так резко повёл себя. Сама виновата — кто меня за язык тянул?
Видимо, так устала ещё тогда, весной, носить в себе эту тайну, что поспешила освободиться от неё. Пусть сердится. Наверно, ему так легче.
Весь вечер я вспоминала поездку и разговор с Олегом Петровичем; то, как он изменился; то, как стоял близко и смотрел на меня. Интересно, зачем он пытался встретиться со мной летом, разыскивал меня? На этот вопрос я не стала отвечать самой себе. Так высоко мои мечты меня не заносили.
Потом я долго не спала, ворочалась в кровати, вздыхала и млела от воспоминаний. В общем, ничему меня жизнь не научила, и я уже опять шла по проторённому пути.
А что поделать? Как невозможно усилием воли заставить себя кого-то полюбить, так и не возможно заставить разлюбить.
На следующий день я покидала рабочее место с твёрдым намерением сразу лечь спать, как только приду домой. Однако, едва я вышла из школы, как увидела уже ставший знакомым автомобиль Олега Петровича.
В горле резко пересохло, ноги стали ватными, а руки, кажется, начали дрожать. Замечательно просто. Реакции что надо!
Я намеревалась сделать постное лицо и пройти мимо, однако Олег Петрович, видимо, предусмотрел такую вероятность, потому что резво выскочил из машины и преградил мне путь.
— Здравствуйте, Светлана Леонидовна!
— Здравствуйте, Олег Петрович, — я не могла заставить себя поднять глаза. Так и стояла, вперив взгляд в высокий воротник куртки Олега Петровича. — Опять мимо ехали?
— Вы домой, Светлана Леонидовна? Я отвезу вас.
— Спасибо, Олег Петрович, я лучше по старинке, пешком.
— Светлана Леонидовна, простите меня, пожалуйста, за вчерашнее, — тихо, почти шёпотом сказал он.
Я подняла, наконец, взгляд и увидела искреннее раскаяние в глазах Олега Петровича.
— Я не имел права так реагировать. Вы ни в чём не виноваты. Вы делали лишь то, о чём я сам настойчиво просил вас. Не думаю, что сам я смог бы поступить по-другому, будь я на вашем месте. Скорее всего, тоже не решился бы открыть кому-либо глаза на такую вот правду. Я ночь почти не спал, всё думал: зачем повёл себя с вами вчера так по-идиотски, и почему я не могу вернуться во вчерашний день и всё исправить.
Я молча кивнула.
— Простили? — Олег Петрович заглянул в моё лицо, и я поняла, что начинаю краснеть. — Разрешите до дома вас подвезти?
— Мне не за что вас прощать, Олег Петрович, — набравшись смелости, заговорила я, когда мы устроились в машине. — Вы имели полное право рассердиться. Для меня же ситуация морально очень двоякая. Умом я понимала, что должна была рассказать вам обо всём, но просто не могла. Просто язык не повернулся.
— А вы как узнали обо всём?
— Случайно увидела.
Пару минут мы ехали в молчании.
— В любом случае, это давно не имеет никакого значения, Светлана Леонидовна.
"Ой ли?"
— Мы с Татьяной давно не вместе, — настойчиво сказал Олег Петрович; так, будто услышал мои мысли.
— А как же любовь?
Наверно, мой вопрос прозвучал очень наивно, потому что Олег Петрович как-то странно посмотрел на меня. Мы как раз остановились на светофоре.
— Я не знаю, Светлана Леонидовна. Видимо, тогда, весной, за те несколько недель, в течение которых мы с Татьяной не встречались, с моей любовью что-то случилось. Видимо, я перегорел. Или просто разлюбил её. А может, и не любил по-настоящему. Потому что потом, в общении с Таней, я никак не мог снова поймать это ощущение, почувствовать то, что чувствовал раньше. Мы в течение нескольких недель делали вид, что пытаемся вернуть былое, но в конце концов мирно разошлись. О том, что у Тани, помимо меня, был другой, я узнал уже потом, позже. Он привёз Таню на работу, а я случайно увидел их и вспомнил, что видел его раньше, и его машину тоже. Возле дома Тани.
Мы уже приехали, и машина Олега Петровича остановилась около моего дома.
— Но когда я это понял, мне было уже всё равно. Я досадовал лишь на то, что позволил водить себя за нос.
— А где сейчас Татьяна Антоновна?
— Там же, где и была. Работает. Вроде, замуж собирается.
— Я не видела её на демонстрации.
— Её там и не было.
— И… Как вы?
— Я? А что со мной не так? Вроде, всё нормально. Что до косых взглядов и чужого жадного любопытства — это меня абсолютно не интересует.
"То есть, они расстались до того, как он узнал правду. Это меняет дело".
Правда, каким образом меняет, я не успела понять, потому что Олег Петрович вдруг взял меня за руку, и остатки здравых мыслей в моей голове начали играть в чехарду.