Никита молча ел салат и, казалось, даже не слышал того, что говорят о нём. Дина, впервые за сегодняшний день, начала вдруг чувствовать себя не в своей тарелке от его молчаливого и несколько враждебного нейтралитета. Или она нагнетает?
— Ты ведь пока в отпуске, Никита?
— Угу, — кивнул он, отодвинул пустую тарелку и взял в руки чашку с чаем. — Ещё неделю, даже чуть больше.
— А давайте завтра в монастырь съездим? Мы же давно собирались, а тут и повод появился: покажем Дине одну из наших главных достопримечательностей. Вы ведь не против, Дина?
— Нет, конечно, Светлана Леонидовна! Я только за. Спасибо вам.
— Давайте съездим, — пожал плечами Никита.
По правде говоря, Дина с удовольствием бы съездила в монастырь в компании Светланы Леонидовны и Олега Петровича, а Никита Олегович совсем не понравился ей. Очень уж высокомерный тип.
— Не обращайте внимания на то, что Никита немного резковат, Диночка, — быстро заговорила Светлана Леонидовна, когда Никита вышел из зала кафе, чтобы поговорить по телефону. — Он всегда такой, особенно, в последнее время. К вам это не имеет никакого отношения. Он год назад расстался с девушкой, с которой встречался ещё со времён учёбы в университете. А сейчас ему двадцать шесть лет. Никита очень тяжело пережил разрыв, и с тех пор ни с кем не встречается. Старшему, Диме, тридцать два года, и он уже почти десять лет, как женат. А Никита всё один.
Светлана Леонидовна была очень симпатична Дине, потому та не стала выражать своё мнение, заключающееся в том, что нет в мире причин, которыми можно оправдать грубость и бескультурье.
В этот день они долго ездили по городу, а когда приехали домой к Ивановым, Олег Петрович был уже дома.
Вечер прошёл прекрасно, несмотря на немного давящее присутствие Никиты Олеговича. Оставаться с ночёвкой Дина категорически отказалась, ей было очень неудобно.
В хостел Дину повёз, естественно, Никита.
— А теперь рассказывайте, с какой целью вы втёрлись в доверие к моим родителям? Сказки свои оставьте для них, я всё равно не поверю ни единому слову.
Значит, родители ни о чём ему не рассказали? Он не в курсе?
— Это не мой секрет, Никита Олегович, потому прошу понять меня правильно… Я ни о чём вам не расскажу. Если Светлана Леонидовна и Олег Петрович захотят рассказать, они сделают это сами.
— То есть как это — не расскажете? — Никита Олегович, видимо, настолько опешил от её твёрдости (или от наглости?), что ощутимо сбавил обороты.
"Ну а что ты думал? Сдвинешь свои тёмные брови, изобразишь суровый взгляд, добавишь в голос металла, — и дело в шляпе, все сразу испугались? Мечтать не вредно!"
— Очень просто, Никита Олегович! — едко ответила Дина. — Сейчас возьмусь за ручку, открою дверь, выйду из машины и пойду в хостел. Я устала, знаете ли, хочу отдохнуть перед завтрашней поездкой. Даже перед двумя: у меня билет на автобус уже куплен, и в двадцать два ноль-ноль по местному времени я покину этот гостеприимный город.
Никита Олегович бросил на Дину насмешливый взгляд, нажал на какую-то кнопку, и дверные замки глухо и подозрительно щёлкнули.
"Ну ничего себе! Двери заблокировал!"
— Очень интересно, Никита Олегович, — Дина всем корпусом повернулась к нему, пристально глядя в его напряжённое лицо. — Как далеко вы готовы зайти в своей подозрительности и в охоте на ведьм?
— А вы — в своём ослином упрямстве и в своей самонадеянности, — живо отозвался Никита Олегович.
— Сами вы осёл, — Дина решила больше не миндальничать и достала из сумочки телефон. — Я звоню в полицию. Придётся вам ответить за то, что пытаетесь удерживать меня силой.
— Валяйте, звоните, — кивнул он. — Очень кстати. Для вас встреча с полицией — это как раз то, что доктор прописал.
Кажется, он решил, что Дина блефует. Спокойно сидел и с интересом наблюдал за ней. Однако, услышав, как из динамика зазвучал автоматический голос, понял, что Дина и в самом деле звонит на единый номер.
— Да подождите вы! — раздражённо сказал Никита и, изловчившись, сбросил звонок. — Прошу, давайте поговорим спокойно. Что вы сразу так — с места в карьер?!
— Я? — искренне удивилась Дина. — Мне казалось, это вы пытаетесь обвинить меня в мошенничестве или каком-то ещё недобром умысле. Ну ладно я — вы меня сегодня увидели впервые. Но ваши родители? Вы им тоже не доверяете? Или напрочь отказываете им в способности мыслить критически?